Блатной гимн одесскому кичману: от поэта Гейне до сталинской «поющей эскадрильи»

С одесского кичмана

С одесского кичмана
Сорвались два уркана,
Сорвались два уркана в дальний путь.
В вапнярковской малине
Они остановились,            
Они остановились отдохнуть.

Один, герой Гражданской,
Махновец партизанский,
Добраться невредимым не сумел.
Он весь в бинтах одетый
И водкой подогретый,
И песенку такую он запел:

«Товарищ, товарищ,
Болять таки мои раны,
Болять мои раны в глыбоке.
Одна вже заживаеть,
Другая нарываеть,
А третия застряла у боке.

Товарищ, товарищ,
Скажи моей ты маме,
Що сын ее погибнул на посте.
И с шашкою в рукою,
С винтовкою в другою,
И с песнею веселой на усте.

Товарищ малахольный,
Зарой ты мое тело,
Зарой ты мое тело в глыбоке.
Покрой могилу камнем,
Улыбку на уста мне,
Улыбку на уста мне сволоке.

За що же ж мы боролись?
За що же ж мы стрыждали?
За що ж мы проливали нашу кровь?
Они же ж там гуляють,
Карманы набивають,
А мы же ж подавай им сыновьев!

Они же ж там пирують,
Они же ж там гуляють,
А мы же ж попадаем в переплет!
А нас уж догоняють,
А нас уж накрывають,
По нас уже стреляеть пулемет!

Как махновец партизанский стал «министром на колесах»

Ну и что? – вправе спросить вы. Кичман и малина, то есть тюрьма и воровской притон, как-то мало вяжутся с героическими подвигами. 

Однако внимательные читатели и слушатели зацепятся за некоторые детали. В самом деле, если речь о сбежавших уголовниках, при каких делах тут махновцы-партизаны, ружья, сабли, пулеметы, «гибель на посту»? Странное дело.

Правда, тут приходят на помощь исследователи песенного блата. Они вам растолкуют: дескать, песня «С одесского кичмана» была создана в 1928 году для спектакля Ленинградского театра сатиры «Республика на колесах» по пьесе Якова Мамонтова. По сюжету на отдаленном украинском полустанке банда «зеленых» (веселых разбойников, которые били белых, пока не покраснеют, а красных – пока не побелеют) создает свою «демократическую республику». Ее  «президентом» становится пройдоха-уголовник Андрей Дудка, который выбирает себе в «министры» бандита Сашку, телеграфиста и двух бывших помещиков. На торжественной пьянке в честь этого события Дудка (его роль исполнял Леонид Утесов) как раз и поет уркаганскую песню.



Автором текста традиционно считают поэта Бориса Тимофеева, который создал стихи для нескольких шлягеров, в том числе знаменитого «Каравана». Его пела «белая цыганка», ростовчанка Изабелла Юрьева: «Мы странно встретились и странно разойдемся…». Автором музыки считается Ферри Кельман (псевдоним Михаила Феркельмана). 

На самом деле ни тот, ни другой полноценными создателями текста и музыки не являются. «Одесский кичман» был известнен задолго до спектакля. Например, в 1924 году в Тифлисе вышли ноты «старой бытовой песенки «С одесского кичмана», где Феркельман значился не как композитор, а как автор записи и аранжировки. К тому времени существовал и текст песни. В брошюрке с нотами даже специально указано: «Для голоса с фортепиано». Стало быть, и Тимофеев – не автор стихов, а обработчик. Об этом косвенно свидетельствует также и видный музыкальный критик С. Дрейзен, который писал в 1929 году: «Особо следует отметить исполнение Л. Утесовым песни «С одесского кичмана». Эта песня может быть названа своеобразным манифестом хулиганско-босяцкой тематики. Тем отраднее было услышать ироническое толкование ее, талантливое компрометирование этого «вопля бандитской души».Ему вторит другой критик, Евгений Вермонт: «Даже «С одесского кичмана» он пропел так, что блатная грубость совершенно испарилась». То есть оба рецензента слышали песню задолго до того, как она прозвучала в спектакле, и могли сравнивать первоначальный текст с тимофеевским. 

Конечно, Тимофеев придал «Кичману» пародийное звучание, но не изменил его до неузнаваемости. 

Театральная версия "кичмана", 2010 год

Но когда же именно возникла в Одессе «старая бытовая песенка»? На этот счет есть несколько предположений. Известно, что в 1907 году тогдашний премьер П. Столыпин подавлял революционное движение жестокими мерами, вплоть до виселиц, прозванных «столыпинскими галстуками». Одесский куплетист Лев Зингерталь спел по этому поводу:  

У нашего премьера –
Ужасная манера: 
На шею людям галстуки цеплять. 
И должен вам признаться, 
Я стал теперь бояться 
Куплеты вам про галстук распевать.

Бросается в глаза идентичность размера куплетов Зингерталя и «Кичмана», то есть куплетист пародировал уже хорошо известную к тому времени песенку. 

Существует еще одно косвенное свидетельство. В день своего 70-летия в шутливом интервью молодому конферансье Евгению Петрову (сейчас – Евгений Петросян) Леонид Осипович говорит: «Вот так сижу и начинаю вспоминать: когда я начал песни петь? В 1923… нет, вру – в 21-м году. В 1921 году… И вот так сижу и начинаю вспоминать: а что я тогда пел?».

Петров наигрывает мелодию. 

Утесов:«Нет, нет, нет, нет… Это я пел значительно позже».

Петров наигрывает «С одесского кичмана».

Утесов:«Ну, зачем эта провокация, зачем эта провокация? Это я пел значительно раньше».

Другими словами, Утесов прямо свидетельствует о том, что «Одесский кичман» существовал задолго до того, как появился в «Республике на колесах». Еще точнее – раньше 1921 года. 

Редкая запись программы "Театральные встречи", где примерно на 7 минуте Ростислав Плятт ставит первую пластинку своей из коллекции записей раннего Утесова. И, конечно, это наш любимый "кичман"

 
Кстати, несколько слов об утесовском тексте «Одесского кичмана». Но не о том, который звучал в «Республике на колесах», а о том, что был записан на пластинку. Леонид Осипович, как известно, в 1928 году создает знаменитый коллектив «Теа-джаз», впервые выступивший перед публикой 8 марта 1929 года. Именно в репертуар этого оркестра вошли «уличные» песенки «Лимончики», «Гоп со смыком» и «С одесского кичмана». И, что еще более удивительно, в 1932 году Утесов получает от объединения «Музпред» официальное приглашение записать лучшие произведения своего коллектива на пластинку. В числе прочих Утесов включил все три указанные выше песни. Это было верхом наглости и даже определенного рода вызовом.

Но власть «приподзакрыла» на это глаза, ведь пластинки не поступали в свободную продажу. Их реализовывали за валюту, золото и драгоценности в магазинах Торгсина (торговля с иностранцами).

Как два гренадера из русского плена брели

Все это, конечно, интересно и познавательно. Но при чем тут война 1812 года? Неужели песню об одесском кичмане горланили на биваках еще кутузовские гренадеры? 

Остроумец и родственник Карла Маркса немецкий поэт Генрих Гейне. Источник: polzam.ru

Нет, это было бы слишком круто. Дело в другом. Просто лихая песенка одесских блатарей родилась не на пустом месте. Ее первоисточник – романс на стихи русского поэта XIX века Михаила Михайлова «Во Францию два гренадера из русского плена брели», перевод из Генриха Гейне. Сравните: 

Во Францию два гренадера
Из русского плена брели,
И оба душой приуныли,
Дойдя до немецкой земли. 

Печальные слушая вести,
Один из них вымолвил: «Брат!
Болит мое скорбное сердце,
И старые раны горят!

Исполни завет мой: коль здесь я
Окончу солдатские дни,
Возьми мое тело, товарищ,
Во Францию! там схорони!

Ты орден на ленточке красной
Положишь на сердце мое,
И шпагой меня опояшешь,
И в руки мне вложишь ружье».

Не правда ли, совпадения отчетливые? 

Современное одесское исполнение легендарного "кичмана"

Романс о французских гренадерах пользовался в России огромной популярностью, причем даже в советской России. Так, в 1931 году французские летчики Лебри и Доре решили совершить перелет Париж-Токио. 14 июля близ станции Шеборты, южнее Нижнеудинска Омской железной дороги, самолет потерпел аварию. Летчики выбросились на парашютах. Один из них повредил ногу. В записных книжках Ильи Ильфа появляется запись: 

«Лебри и Доре. Товарищ Доре, я умираю.
Романс.
«Товарищ Доре, товарищ Доре, я умираю на советской земле. Отвези мое тело в Париж».
- Я отвезу тебя, Лебри, я повезу твой труп в Париж, – ответил верный Доре».

Вот вам и прямая связь с разгромом наполеоновских войск в 1812 году.

Как шли два героя с германского боя

С началом первой мировой войны военный фольклор тех лет продолжает гренадерские традиции, правда, несколько переосмысливая их. Появляются многочисленные песенные вариации о героях, один из которых ранен и умирает, обращаясь к товарищу (или к товарищам). Мало того, что они исполнялись на мотив «Кичмана», – совпадает даже лексика! Например, в песне «Шли два героя с германского боя»:

Шли два героя с германского боя,
И шли два героя домой.
Они повстречались на финской границе.
И финн из них ранил одного.

«Товарищ, товарищ, болят мои раны,
Болят мои раны тяжело.
Одна засыхает, другая нарывает,
А с третьей придется умереть…

А дома детишки, жена молодая,
Они ожидают домой».
«И пусть ожидают, не важное дело,
Но им не дождаться тебя».

Детишки подрастают, мамашу пытают:
«И где же наш папа родной?».
Она отвернется, слезами зальется:
«Погиб на германской войне».



Приведенный вариант, видимо, подкорректирован уже в 1940 году, во время советско-финской войны. Иначе не объяснить, почему финн ранил русского солдата, ведь Финляндия была частью Российской империи, и бравые чухонцы сражались на нашей стороне. Но о финской войне мы еще поговорим ниже. 

Существуют и другие варианты – «С немецкого боя шли трое героев», «У каждого дома осталась подруга» и т. д. Есть казачьи перепевы. В одном из них (иногда он дается с подзаголовком «Баллада донских казаков»), видимо, смешано сразу несколько вариантов, поскольку два брата возвращаются с турецкого фронта, но оказываются почему-то на польской границе:

Там шли ну два брата 
С турецкого фронта,
С турецкого фронта домой.
Лишь только преступили
Мы польскую границу,
Ударил поляк три раза.

Ударил, ударил,
Он в грудь меня поранил,
Болят мои раны, болят.
Одна нарывает,
Другая заживает,
От третей я должен умереть.

На Дону детишки,
Жененка молодая
Все ждет-поджидает меня.
А пусть поджидают,
Кому какое дело,
Они не дождутся меня.

Лишь толечко дождется 
Глыбокая могила,
Вернее дождется меня.



Речь идет о возвращении казаков с Кавказского фронта, где с октября 1914 года Россия воевала против Турции. Революции 1917 года привели к потере боеспособности русской армии и массовому дезертирству.

Уже в советское время, после неудачной польской кампании, когда 15 августа 1920 года конница Юзефа Пилсудского вышла в тыл Красной Армии и разгромила ее, появилась песня «Шли три героя с польского боя»:

Шли три героя с польского боя,
С польского боя домой.
Только они вышли на финску границу,
По ним финн ударил три раза.

Ударил, ударил, он грудь мою ранил,
Он грудь мою ранил тяжело. 

Товарищ, товарищ, болят мои раны,
Болят мои раны глубоко.
Одна заживает, вторая нарывает,
А с третьей придется помереть.



Военные переработки сюжета продолжались, и уже в 1939 году появился вариант «Шли три армейца на финскую границу»:

Шли три армейца на финскую границу,
На финскую границу воевать.
Только ступили на финскую границу,
Вдруг затрещал пулемет.
Пуля просвистела, вторая пролетела,
Третья до сердца прошла...

Выбор "Нахаловки": сербский ансамбль "Отрочента", 2014 год.

Теперь совершенно ясно, что основой «Кичмана» послужили солдатские и казачьи фольклорные песни времен первой мировой войны. 

Как уркаганов развернули «в обратку»

Но на этом военные приключения одесских урканов не заканчиваются. Хочу отметить, что в эстрадном исполнении Леонида Утесова песня звучала без куплетов про «махновца партизанского» и «пулемета». Скорее всего, он присутствовал именно в театральном варианте, учитывая фабулу спектакля, где речь идет о банде «зеленых», а затем был убран по политическим мотивам: упоминание махновца вне канвы пьесы показалось неуместным. 

Утесов исполняет "С одесского кичмана". Фрагмент сериала "Однажды в Одессе", 2016 год

Любопытен и другой немаловажный штришок. Оказывается, в песенке из «Республики на колесах» кичман был… вовсе не одесским. Иван Солоневич в своих мемуарах «Россия в концлагере» вспоминает:

«...Утесов пел свои блатные песенки: 
С вапнярского кичмана 
Сорвались два уркана, 
Сорвались два уркана на Одест...».

«Одест» – это старое, дореволюционное простонародное название Одессы. Выходит, урканы бежали не из Одессы, а в Одессу. Но почему? И что это за таинственный «вапнярский кичман»? И с чего вдруг в спектакле решили развернуть уголовников в другую сторону?

А связано это со станцией Вапнярка (по железной дороге Киев – Одесса). «Вапно» по-украински значит известь. В районе Вапнярки эту известь добывали и гасили. Вапнярка издавна была своеобразным контрольно-пропускным пунктом, «фильтрационным лагерем», санпропускником и отстойником перед въездом в Одессу-маму. Кроме аборигенов в поселке проживали «залетные»: воры, авантюристы, бродяги, профессиональные нищие, количество которых зачастую превышало численность «туземцев».  Однако дело не только и не столько в «залетных» маргиналах. В конце концов, никакого «кичмана» в Вапнярке сроду не было. Сельцо маленькое, в 1926 году здесь насчитывалось около полутора тысяч человек. Для тюрьмы мелковато. Стало быть, и бежать урканам было неоткуда.

Так в чем же тогда секрет перемены мест песенных Одессы и Вапнярки? А связано это с именем Мишки Япончика, или Японца. В свое время мы посвятим ему отдельный очерк, в рамках же нашего рассказа напомню: знаменитый налетчик Мишка Япончик в мае 1919 года сформировал из одесских уголовников, боевиков-анархистов и примкнувших к ним мобилизованных студентов Новороссийского университета отряд в составе 3-й Украинской Армии, затем преобразованный в «54-й имени Ленина советский революционный полк». Полк был подчинен бригаде Григория Котовского в составе 45-й дивизии Ионы Якира. В июле урки-красноармейцы отправились воевать против Симона Петлюры. В первом бою полк взял с ходу ту самую Вапнярку – станцию и село на границе нынешних Одесской и Винницкой областей. Но на следующий день петлюровцы контратаковали и обратили не оправившийся после ночной пьянки полк Япончика в бегство. Бросив позиции, уркаганы подставили под удар соседние подразделения, и Петлюра прорвал фронт.

Винницкий захватил на станции Бирзула паровоз с несколькими вагонами и решил вернуться на нем в Одессу. Однако руководство одесской «чрезвычайки» перехватило бандита под Вознесенском. Чекисты устроили засаду и остановили поезд. Мишка, его адъютант и жена Лиза сошли с паровоза и направились к будке стрелочника. Здесь их и перестреляли.

То есть Тимофеев, изменив направление побега, тем самым очень прозрачно намекнул на историю с Япончиком. В спектакле, где «Кичман» звучал из уст бандита, это воспринималось естественно. А вот затем Утесов решил убрать этот намек – от греха подальше. 

Как челюскинцы в Кремле на столах плясали 

Но и это не спасло. Да, Леонид Осипович постоянно исполнял «Кичман» вместе с «Лимончиками» и «Гопом» на всех концертах своего «Теа-джаза». «Вся страна пела, – рассказывал певец. – Куда бы ни приезжал, везде требовали: «Утесов, «С одесского кичмана»!». Правда, многие музыкальные критики обрушивали на него за это ушаты грязи, обвиняя в «пропаганде уголовной романтики». Поэтому со временем он стал в концертах добавлять к «каноническому» тексту новый куплет:

Одесса, Одесса,
Давно все это было, 
Теперь звучат мотивы уж не те.
Бандитские малины 
Давно уже забыты
И вытеснил кичманы новый быт.

Однако советские «генералы от искусства» были крайне недовольны «героизацией бандитов и уголовников». В 1936 году вышел и приказ об изъятии из продажи и прекращении выпуска утесовских записей с «блатной романтикой». А начальник Главреперткома Комитета по делам искусства Платон Керженцев лично предупредил: «Утесов, если вы еще раз споете «С одесского кичмана», это будет ваша лебединая песня». 

А. М. Горький и П. М. Керженцев в Сорренто. 1925 г. Источник: art-of-diplomacy.ru

Но далеко не все «наверху» разделяли мнение Керженцева. Существует несколько версий рассказа о том, как Утесов исполнил «Кичман» в Кремле по личной просьбе Сталина. Утесов приводил несколько версий этого события. Согласно одной, оно произошло в 1936 году на правительственном концерте в Грановитой палате по случаю беспосадочного перелета Валерия Чкалова до острова Удд: «Ко мне в артистической комнате подошел подтянутый военный с ромбами в красных петлицах и почти по-командирски сказал: «Baс просят исполнить «С одесского кичмана». Уверенный, что НКВД проверяет мою благонадежность, я твердо сказал: «Это запрещено». Ответ военного прозвучал как приказ: «Вас просит товарищ Сталин». Я спел эту песню, потом повторил на бис. Люди, сидевшие за столиками с винами и закусками, были довольны. Немного похлопали мне Сталин и члены Политбюро. Позже я узнал, что Сталин просто откликнулся на просьбу летчиков».

Утесов, Сталин, Берия и прочие исполняют "С одесского кичмана". Фрагмент сериала "Орлова и Александров", 2015 год. 

Лев Колодный приводит другой рассказ Утесова, согласно которому все произошло в Георгиевском зале Кремля на приеме в честь челюскинцев в 1934 году: «Товарищу Сталину, сами понимаете, я отказать не мог… Когда я кончил, он курил трубку. Я не знал, на каком я свете, и вдруг он поднял свои ладони, и тут они – и этот с каменным лбом в пенсне, и этот лысый в железнодорожной форме, и этот всесоюзный староста, и этот щербатый в военной форме с портупеей – начали аплодировать бешено, как будто с цепи сорвались. А наши герои-полярники, в унтах, вскочили на столы (честное благородное слово, вскочили на столы!) – тарелки, бокалы полетели на пол, они стали топать. Три раза я пел в этот вечер «С одесского кичмана», меня вызывали «на бис», и три раза все повторялось сначала».

Наконец, третий вариант привел кинорежиссер Леонид Марягин. Согласно этому рассказу, дело было в Кремле на концерте «в честь выпуска какой-то военной академии». А затем, если верить Марягину, Утесов поведал о том, как он поиздевался над Керженцевым:

«Вечером гуляю по Кузнецкому. А навстречу мне — сверху вниз — Керженцев. Я не дожидаюсь, когда подзовет, сам подхожу и говорю, что не выполнил его приказа и исполнял сегодня то, что он запретил. Керженцев побелел:
— Что значит "не выполнили”, если я запретил?
— Не мог отказать просьбе зрителя, — так уныло, виновато отвечаю я.
— Какому зрителю вы не могли отказать, если я запретил?
— Сталину, — говорю.
Керженцев развернулся и быстро-быстро снизу вверх засеменил по Кузнецкому. Больше я его не видел».

Леонид Утесов. Источник: vladtime.ru

Трудно сказать, какому из этих рассказов верить и можно ли верить им вообще. Не исключено, что это всего лишь байка, сочиненная самим Леонидом Осиповичем. Но легенды не возникают на пустом месте…

Как «Кичман» стал гимном «сталинских соколов» 

Во время Великой Отечественной песня о двух урканах отправилась на фронт. Многие из нас помнят фильм Леонида Быкова «В бой идут одни старики». Картина основана на реальных событиях. Действительно, в 5-м гвардейском истребительном авиаполку был свой джаз-оркестр, где числилась вся первая эскадрилья, включая механиков. Но звучали здесь не «Смуглянка» и «Нiч така мiсячна», а песни Утесова, среди которых хитом была «С одесского кичмана». Леонид Осипович вспоминал в книге «Спасибо, сердце!»: «Все, наверно, помнят, что в то суровое время многие вносили свои личные сбережения на постройку танков, самолетов, орудийных расчетов. Мы собрали деньги на два самолета и назвали их «Веселые ребята». Всю войну поддерживали мы связь с той летной частью, куда были переданы наши самолеты. Летчики майор В. Жданов и лейтенант И. Глязов писали, как ведут себя в бою наши «подарки» – они сделали двести пятьдесят успешных вылетов, участвовали не менее чем в двадцати воздушных боях».



Речь идет о двух самолетах Ла-5Ф, на борту одного из которых (за № 14) была дарственная надпись «От джаз-оркестра Л. Утесова», на борту другого – «Веселые ребята». На этих самолетах летчики полка сбили 29 немецких машин. Можно достаточно точно определить, когда первая эскадрилья 5-го истребительного авиаполка стала «поющей», а точнее – джазовой.

Источник: waralbum.ru

Вот что вспоминал дважды Герой Советского Союза Виталий Иванович Попков, побывавший в войну и командиром этой самой эксадрильи, и командиром этого самого полка:

«К концу 1942 года я сбил 13 самолетов противника и был назначен на должность командира эскадрильи… Я любил музыку, особенно джаз, и, когда стал командиром эскадрильи, стал организовывать настоящий джаз-оркестр, подбирая ребят, которые умели бы играть на музыкальных инструментах. Мы хотели играть именно джаз, так как тогда это было довольно модное музыкальное направление… Это нам Леонид Осипович подсобил… С ним нас связывала долгая и крепкая дружба. И я, и ребята не раз бывали в краткосрочных отпусках за сбитые самолеты врага. Леонид Осипович особенно тепло относился к нам. Несколько раз мы приглашали его на фронт, и он никогда не отказывал – со своим ансамблем давал джаз-концерты в нашем полку. Однажды он подарил нам 41 пластинку с записями джазовой музыки и одесскими блатными песнями. Мы были в восторге. Поначалу просто слушали, а потом стали разучивать. Особенно нам нравились блатные. Как заведем «фуги» – так весь полк сбежится на наше выступление». 

Летчики давали концерты не только в полку, но и на освобожденных территориях. Чтобы послушать их, народ шел за десятки километров.

Источник: waralbum.ru

Кстати, здесь мы вновь сталкиваемся со Сталиным как «покровителем» «Кичмана». Правда, уже не с Иосифом Виссарионовичем. Надо сказать, 5-й истребительный авиаполк на фронте многие не любили. Говорили, что летчикам здесь слишком много позволено благодаря покровительству комдива Василия Сталина: мол, вольница среди командиров достигла запредельных масштабов. Но никто не мог оспорить: гвардейцы сбивали столько самолетов врага, что никто с ними не мог сравниться. Из 14 летчиков эскадрильи 11 стали Героями Советского Союза. Сам Виталий Попков лично сбил 42 самолета противника и еще 13 «завалил» в группе. 

Василий Сталин был не просто покровителем, но и личным другом Попкова. Причем познакомились они в 12 лет, занимаясь в одном авиакружке. Виталий Иванович не раз бывал на сталинской даче, видел Иосифа Виссарионовича, который угощал его конфетами. А уже в поверженном Берлине Василий Сталин стал свидетелем на свадьбе Попкова, которую сыграли 9 мая 1945 года.

Как урканы вступили в нацистскую партию 

Пленные на Фридрихштрассе, 1945. Источник: waralbum.ru

Но и на этом фронтовая история «Кичмана» не заканчивается. Не имея возможности спеть бойцам «канонический» текст, Утесов стал исполнять «уркаганскую» песню на старый мотив, но с новыми словами:

С берлинского кичмана
Сбежали два уркана,
Сбежали два уркана тай на волю,
В пивной на Фридрихштрассе 
Они остановились,
Они остановились отдохнуть.

Ах, Геббельс малохольный,
Скажи моей ты маме,
Что я решил весь мир завоевать.
С танкою в рукою, 
С отмычкою в другою
Я буду все народы покорять.

Пойди по всем малинам
И быстро собери там
Ты всех блатных, кто на руку нечист.
Отныне уж не будет
Зваться он бандитом,
А будет нацьонал-социалист.

Называлась переделка «Песенка о нацистах». Ее Утесов открыто исполнял перед бойцами, а те подхватывали и разносили по всем фронтам. 



Авторство текста принадлежит тромбонисту утесовского джаза Илье Фрадкину. Что до музыки, то помимо уже известного нам Ферри Кельмана появился и новый автор обработки. Это знаменитый советский композитор Аркадий Островский, который в молодые годы играл в джазе Утесова.

А вот с датой появления «Песенки о нацистах» полной определенности нет. В Российском государственном архиве фонодокументов есть лишь указание на пластинку, которая была записана в 1945 году, с указанием «ориг. нет, пл. есть». Ясно, что песня существовала еще до записи, но когда написана, когда и где впервые исполнена, неясно. 

Вот, пожалуй, и все. 

А может быть, и нет. Не исключено, что эта русская патриотически-блатная матрешка будет плодиться и далее.