Голова в облаках

К примеру, попытку городского головы Андрея Ященко, известного своим шикарным даром Ростову (он передал в наследство свой чудесный сад, нынешний парк имени Горького), отжать у соседней Нахичевани торговые территории на Левбердоне.

23 июля 1849 года он обратился в канцелярию Таганрогского градоначальства Екатеринославской губернии с просьбой запретить армянам Нахичевани вести строительство на левом берегу Дона и приказать снести все их постройки, поскольку армяне перекупали товар, направлявшийся в Ростов. Дело нешуточное – Задонская ярмарка была одним из главных ростовских источников дохода, а тут конкуренты лишали купечество хорошего куша. 

Сутяжничество – часть бизнеса, и купец Андрей Ященко знал это лучше других. Еще в 1837 году он вместе с несколькими негоциантами подавал императору Николаю I прошение о подтверждение прав Ростова на «владение рекой Доном с обоими берегами». Ростовцы доказывали, что льготный период, когда императрица Екатерина Великая, переселив армян на Дон, даровала им на определенный срок рыбные ловли и берега реки в районе Нор-Нахичевана, уже завершен. Но в начале XIX века Сенат пролонгировал закрепление части берега Дона за нахичеванским обществом, вызвав вполне ожидаемое возмущение у ростовцев. И связано оно было с тем, что в 1836 году горожане добились возвращения в Ростов таможни, дававшей неизмеримые преимущества в торговле и оживлении судоходства по Дону.  

Таганрог был не меньшим конкурентом Ростову, чем Нахичевань. Там с опаской смотрели на то, что оборот Ростовского порта за короткий срок вырос в тридцать раз. Это грозило перетянуть значительную часть грузопотоков из приморского города в донской. Поэтому был отказ в 1837 году; отказали вновь и через двенадцать лет. Таганрогский градоначальник Александр Ливен в свою очередь обратился к министру внутренних дел Льву Перовскому с личным письмом о том, что он удивлен дерзостью ростовских городских гласных, и просил подвергнуть Ященко взысканию. Это послание стало для головы роковым: после 1849 года курульное кресло он уже не занимал.

Ященко, по-видимому, является первым зарегистрированным в истории города главой, подвергшимся не только начальственному «неудовольствию», но и остракизму. 

В самой Нахичевани в те же годы шло отчаянное противостояние местного городского головы Артемия Халибова (Арутюн Халибян), просидевшего в кресле с перерывами почти пятнадцать лет, с претендентами на это кресло из клана Айрапетянов. 

Собственно, сам Халибов, безусловно много сделавший для благоустройства Нахичевани, давал для этого сколько угодно поводов, перессорившись со всей элитой. 

Его обвиняли в казнокрадстве, взяточничестве, разврате, присвоении денег сирот, связях с бандитами вплоть до убийства жителей города по его указке. 

К примеру, в 1842 году от католикоса Нерсеса Халибов получил разрешение «разобраться с финансовыми делами церкви». До этого церковные средства были сосредоточены в руках сразу нескольких нахичеванцев; контролировать их было невозможно. Халибов переключил все финансовые потоки на себя – строительство храмов, их доходы, пожертвования от прихожан, наследства церкви и проч. За пятнацать лет набралась сумма в 150 тысяч рублей, которые тратились так, как считал нужным городской голова. 

Сменивший Халибова на месте головы Симон Аладжалов потребовал отчетности, но тот объяснил ее отсутствие неразберихой в делопроизводстве и просто послал его куда подальше. У Халибова была прекрасная крыша в лице архимандрита Габриэла Айвазовского, который нашел способы примирить конкурентов.

В 1844 году из Екатеринослава для проверки деятельности магистрата прислали специального следователя генерала Аполлона Жемчужникова. Он выявил многочисленные недостатки в работе магистрата, но владыка вновь прикрыл знакомца. Халибову также предъявляли обвинение в порче монеты. 

На тот момент Нахичевань считалась негласной столицей имперских фальшивомонетчиков. С ней были связаны многочисленные истории с организацией целых цехов и мастерских, которые обзаводились соответствующим клише, станками и «пекли блины» – чеканили империалы и целковые. 

По свидетельству армянского историка Ерванда Шах-Азиза, еще в 40-х годах XIX века полиция поймала ростовского «пекаря» по фамилии Крутиков, который на изобретенных им самим станках наловчился печатать пятидесятирублевые купюры и сбывал их неграмотным крестьянам. Но ему удалось так запутать следствие, что полиция вынуждена была «пекаря» отпустить.

В июле 1858 года Ростов с секретной миссией посетил глава тайной полиции Екатеринославской губернии корпуса жандармов генерал-майор Михаил Рындин 2-й. В своих выводах он особо подчеркнул: «С Ростовом граничит г. Нахичевань, состоящий в ведении таганрогского градоначальства, в котором преимущественно промышляют деланием и сбытом фальшивых кредитных билетов. Соседство с землями Войска Донского и Азова дает мошенникам удобное средство от преследования за ними, и ростовская полиция не имеет права в сказанных пограничных пределах делать розыски без предварительного сношения с тамошним начальством».

Нахичеванский художник Сергей Чахирьян вспоминал местную легенду о городском голове Минасе Балабанове: «Было будто в старину и так, что работали в Нахичевани искусные фальшивомонетчики. Делали они деньги из такого сплава, который не отличить было от золота. И пользовался частью доходов от этого промысла Балабанов, тратя все на городское хозяйство. Нагрянул в Нахичевань сам атаман на расследование этого преступления. Атамана вышел встречать Балабанов, неся в руках большой серебряный поднос искусной чеканки. На подносе стоял серебряный ларец – чудо ювелирной работы. Городской голова передал атаману с поклоном поднос с ларцом как изделие местных ремесленников. Открыл атаман ларец, а он доверху уложен столбиками золотых червонцев. С хитринкой спросил атаман Балабанова: «А что, это тоже изделие местных ремесленников?» – на что городской голова с твердостью ответил: «Никак нет, ваше превосходительство. Это чеканка монетного двора Его Величества».

Как раз изготовлением «блинов» и промышляли умельцы, состоящие под опекой крупных нахичеванских купцов Черновых, Халибовых, Балабановых и др.

Впрочем, доказать в итоге ничего не получилось, и Артемий Халибов вошел в историю Нахичевани как один из самых успешных и изворотливых городских глав. 

Подобные скандалы свели в могилу и легенду Ростова, его «дюка Ришелье» Андрея Байкова (1863-65, 1866-68, 1869-71, 1884-88, 1889). Он стал городским головой, когда город представлял из себя зловонную деревню, погрязшую в нечистотах, повальных эпидемиях, тьме египетской с хибарами под соломенной крышей. Только за первые шесть лет его мэрства донская столица получила мостовую, водопровод, Петропавловскую богадельню, контору Государственного банка, биржу, Гирловой комитет, ремесленные училища, освещение, театр, церкви, отделение Коммерческого совета. У Ростова появился новый градостроительный план – рыбацкие мазанки начали превращаться в купеческие особняки. 

Однако доносы потекли в Екатеринославль губернатору чуть ли не сразу после его избрания: утверждалось, что Байков обложил купечество собственным «налогом». Тот и не отрицал – старое Городовое положение не позволяло иначе изыскивать средства на нужды собственного полиса. Байков просто вывел ревизоров в город и показал наглядно, куда пошли эти деньги. Увидев омнибус, мостовые, водопровод и прочие блага цивилизации, ревизоры разорвали донос и отбыли в Екатеринославль. 

Но доносчики не унимались. Гласному думы, доктору медицины Григорию Ткачеву покоя не давали байковские лавры – страсть как самому хотелось посидеть на курульном кресле. С его легкой руки в мае 1865 года полетел губернатору очередной донос от «59 граждан» из 16 обвинительных пунктов. Скандал снова не удался. 5 сентября того же года Ростов демонстративно присвоил Байкову титул почетного гражданина, игнорируя навет. Сам губернатор в ноябре прислал резолюцию на филерское послание: «оставить без последствий». А в довесок – орден Станислава 2-й степени для скандального головы. 

Но все же склочники в конце концов добились своего. Пока шло очередное разбирательство, был избран уже другой голова вместо временно отстраненного Байкова. 17 октября 1869 года по докладу министра внутренних дел генерал-майора Тимашева он был «удален до окончания разбирательств по делу».

Во время повторного призыва Байкова в кресло городского головы 16 июня 1887 года умер член городской управы, заведующий делопроизводством и счетоводством Станислав Журавлев. Проверка его бумаг выявила недостачу в 6025 рублей. Случай экстраординарный – обычно все всегда сходилось. Потрясенный Байков из собственных средств внес в городскую казну 2,5 тысячи как ответственный за своих подчиненных. Лучше бы он этого не делал.

Оппозиция в лице гласных Ткачева, Авилова и Богданова обрушилась на градоначальника с сокрушительной силой. Океаны кляуз вновь потекли к губернатору. Лживые наветы просочились в печать. Повод придумали глупейший: якобы Байков, через руки которого проходили многотысячные суммы, прикарманил полукопеечный сбор за неправильно оформленную концессию. А заодно ему же поставили в вину покрытие расходов: вернул -значит с вором заодно, и сам брал. 

Была назначена очередная ревизия, знаменитый голова вновь был отстранен от должности и попал под суд. Весь Ростов, затаив дыхание, следил за исходом дела. И опять сместить его не получилось. Суд вчистую оправдал теперь уже действительного статского советника Андрея Байкова, тем более что нашелся истинный вор – артельщик Селин, сознавшийся в мздоимстве.

Второй раунд клеветнических наветов (в обоих случаях следствие подтвердило его полную невиновность) благоустроитель Ростова уже не пережил. 

Экс-городской голова Петр Горбачев с законом столкнулся гораздо позже своего ухода из кресла. 2 ноября 1937 года уже глубокого старика арестовали как «турецкого шпиона». Выпустили же тяжелобольного зэка лишь 28 января 1941 года, за пять дней до смерти. 

В советское время скандалов с партбоссами, сидящими в ответственных креслах, старались не раздувать и гасили их кулуарно. 

В нынешние времена мэры, сити-менеджеры, главы администраций лишь ждут своего часа на «минуту славы».