Я налетчик Беня-хулиган. Беспричинные преступления в России

Российские апачи

Термин «хулиган» появился в XVIII или XIX веке (споры идут по сей день). По одной версии, слово произошло от фамилии ирландца Патрика Хулигэна, который прославился своими безобразными выходками. Согласно другой легенде, речь идет о лондонском жителе, ирландце по фамилии Хулли (Holly), который в XVIII веке организовал уличные бандитские шайки (the gang). Этих «гэнгстеров» и называли хулиганами, то есть членами банды Хулли (версию поддерживает Британская Энциклопедия). Интересен и вариант с лордом Хью Сесилем: во второй половине XIX века он возглавлял группу молодых политиков, отличавшихся буйным поведением в английском парламенте. По имени сэра Хью их якобы и окрестили Хьюлиганс. 
 

Но самое оригинальное предположение: термин «хулиган» произошел от названия североамериканского индейского племени. Мол, самыми жестокими борцами против белых переселенцев были племена апачей и хулиганов. Вариант: апачи стремились завоевать хулиганов и после победы за упорное сопротивление приписали врагам самые гадкие качества. 

Хулиган-апаш и его девка. Источник: disgustingmen.com

Сведений об индейцах-«хулиганах» история до нас не донесла. Зато племена апачей и впрямь прославились воинственностью и свирепостью. Поэтому в начале ХХ века французы стали называть словом «апаш» криминальных представителей «чрева Парижа». По мнению филолога Макса Фасмера, слово пущено в обиход с 1902 года редактором газеты «Матен». 



Думается, однако, что слово «апаш» как определение буяна-маргинала появилось раньше. В 1902 году оно уже вовсю используется российскими криминальными репортерами. В «Петербургском листке» даже была ежедневная рубрика «Проделки апашей». А ведь чтобы «апаша» слету понимали читатели, должен пройти определенный срок. Между тем 1 февраля 1902 года читаем в газете «Наше время»: «Гренобль. В казармах 28-го альпийского батальона произошла страшная драма. Один из солдат, парижский апаш, набросился с ножом на полковника и нанес ему рану в область живота». Кстати, до появления в России термина «хулиган» уличных безобразников в Питере именовали башибузуками, по названию турецких иррегулярных частей, знаменитых своими зверствами на Балканах. 

Апаш как синоним уличного безобразника держался долго, чему способствовала и мода. Парижские апаши носили рубахи с распахнутым воротом, на отложных воротниках которых отсутствовали пуговицы. Вместо галстука повязывали шейные платки. Подобные рубашки якобы носили индейцы-апачи.

Банда париржских хулиганов-апашей. Источник: disgustingmen.com

На самом деле такие блузы были излюбленным платьем жителей парижских предместий еще с середины XIX века: этот наряд очень удобен для рабочего человека (в рубашках «апаш» щеголяют герои окраин Парижаво французском кинофильме «Парижские тайны», поставленном по одноименному роману Эжена Сю). Затем блузы с открытым воротом вошли в моду у художников. В Париже возник даже танец «апаш», который имитировал замашки уличной шпаны. Во время танца партнеры грубо дергали партнерш на себя, отталкивали, хватали за волосы и т.д.



В конце концов французский «апаш» уступил место английскому «хулигану». В 1892 году петербургский градоначальник Виктор фон Валь предписал полиции принять меры против «хулиганов» – «уличных бездельников, забавляющихся издевательствами над горожанами». Но популярным сделал «хулигана» лондонский корреспондент газеты «Русские Ведомости» и журнала «Русское Богатство» Исаак Шкловский. Благодаря его статьям слово зазвучало повсюду, даже вошло в словарь Брокгауза и Ефрона. 

Однако законодательство империи этот термин не применяло. Хотя Уголовное уложение 1903 года предусматривало ответственность за действия, нарушающие общественный порядок: «учинение шума, крика или иного бесчинства в публичном месте либо в общественном с нарушением общественного спокойствия или порядка» (статья 263). Сюда же входили драки, кулачные бои или иные буйства, которые выражались в циничном сквернословии, хождении по улицам толпой с гармониками и песнями неприличного содержания и проч.

В период революции 1905 года появляются шайки, в которых существует иерархия, общая касса, свой «кодекс поведения» и «суд». 

В 1912 году хулиганство приобретает характер повального бедствия. «Со всех концов России летят сообщения об ужасе нового массового безмотивного преступления, которое мешает населению мирно жить, развиваться, дышать. Деревни охвачены ужасом, города в тревоге», – писал криминолог В.И. Громов. 



Пышным цветом «озорство» расцвело в крупных промышленных центрах. К ним относилась и столица империи, город Санкт-Петербург. Одна из причин криминального беспредела в Северной Пальмире – чудовищное пьянство: в среднем петербуржец выпивал полтора ведра водки в год. Кроме того, в начале века на заводах появляются поточные линии, квалификация рабочего уже не играет роли. Это приводит к притоку деревенских жителей, обострению вражды «деревенских» и «городских», стремление новичков выстоять против «местных». «Веселой забавой» считалось избиение заводского мастера. Рабочий Ижорского завода с гордостью вспоминал в 1920-е годы: «Мы, молодежь, били старших. Рабочие били мастеров... били уполномоченных, вмешивался полицейский – били и его».

Во многих семьях работали оба родителя, ребята оставались без присмотра, шастали по городу, где и без них было полно беспризорных: бежавшие от издевательств подмастерьев и хозяев  «мальчики» из трактиров, обувных, портняжных мастерских, цирюлен. 

Петербург был поделен между шайками хулиганов. «Роща» и «Гайда» чувствовали себя хозяевами на Большом проспекте Петербургской стороны. На Выборгской стороне «фризовские» соперничали с «сампсоньевскими». Возникли «владимирцы», «песковцы», «вознесенцы». На городских свалках - Горячем поле и Гаванском поле - хозяйничали «горячевская» и «гаванская» шайки. В них входили бродяги и босяки, которые жили на свалках. На Васильевском противостояли местные «васинские» (остров любовно называли «Васька») и  «железноводские» ребята с острова Голодай. 

С началом войны 1914 года дикая резня сошла на нет: разудалые ребята отправлялись на фронт, где им было чем занять ручки шаловливые. Пламя хулиганства естественным образом удалось погасить. Однако оно с новой силой вспыхнуло в начале 20-х, уже после революции.

Хулиган – это диагноз

Дореволюционные«апаши» по сравнению с советскими хулиганами выглядят как зайчики у новогодней елки. В СССР хулиганство достигло масштабов национального бедствия. 

Поначалу«башибузуки» выплескивали агрессию на фронтах первой мировой и гражданской войн, нопришла мирная жизнь, начиналась пора созидания. К этому многие оказались не готовы. Наблюдается всплеск «беспричинного озорства». В РСФСР хулиганские действия в расчете на 10 тысяч человек за несколько лет выросли феноменально: в 1925 году – 3,2, в 1927 – 25,2 случаев (данные статистического отдела НКВД). То есть за три года хулиганство подскочило в восемь раз! 

Психиатры отмечали, что хулиганы (большинство – подростки и молодежь) проявляют повышенную нервозность, истеричность, склонность к патологическим реакциям. Из 408 обследованных в 1927 году рабочих подростков Пензы 93,6 % имели нервные заболевания. А в школах рабочих окраин Пензы умственно отсталые ученики часто составляли до 52%. 

В. Маяковский в роли хулигана. Кадр из фильма "Барышня и хулиган"

Стоит ли удивляться, что русский ученый Александр Чижевский в исследовании «К вопросу о природе хулиганства» (1926-1927) определил хулиганство как психическую болезнь, а ее распространение как «эпидемию»? Одним из источников «болезни» Чижевский называл поэтизацию и героизацию хулиганства в современном искусстве: «Вся поэзия 1917-1921 гг. сплошь проникнута духом безудержного хулиганства. Возмутительные акты неприличия, непотребства, полового извращения, смакование убийств, вплоть до сладострастного воспевания потрошения человеческой утробы — вот основные мотивы этого циничного, бездарного и вместе с тем явно-патологического течения в русской поэзии».  

Ученый заострил внимание на слабой психике хулиганов: «Согласно статистическим сведениям огромный процент лиц, задержанных по обвинению в хулиганстве, находится в возрасте от 18 до 25 лет… Война и революция, голод и эпидемии принесли бесчисленное количество тревог и жертв. Физическая и нервно-психическая конституция молодых людей указанного возраста была подвергнута ходом исторических событий вопиющему и безжалостному насилию. Каждый из них может насчитать ряд тяжелых моральных переживаний, потерю близких, немало месяцев голодания, доводившего многих до пробуждения каннибальских порывов, или систематического недоедания, длившегося годы. Все эти факторы расшатывали молодой растущий организм, создавая благоприятную почву для возникновения физических и нервных заболеваний».

Банда "Тяп-ляп" из Казани. Первая в позднем СССР банда, боровшаяся с комсомолом. Фото 70-х годов

Истерические типы с физическими и моральными недостатками активно участвуют в политической жизни страны и являются центрами распространения психической заразы, «воспламеняют страсти окружающих». Мысль о «болезненной заразности» хулиганства Чижевский подтверждает статистическими данными за период с апреля 1924 по июнь 1926 годов: «Хулиганство распространяется вполне эпидемически, охватывая все большие и большие районы и поражая все сильнее и сильнее население… За два года зарегистрировано до 680000 хулиганских и озорных актов, не считая более тяжелых преступлений». Отсюда следует вывод, что хулиганство, «передаваясь из округа в округ, ставит население страны под угрозой массового заражения».

И автор делает вывод: наиболее подвержен «заражению хулиганством» пролетариат, который большевики считали «передовым классом»: «Представители рабочего класса участвуют в эпидемии хулиганства в первую очередь. В то же время представителей бывшей буржуазии мы встречаем наименьшее количество. Это явление объясняется тем, что рабочему элементу, по преимуществу, свойственна истерическая конституция. Грандиозные психопатические эпидемии всегда вспыхивали в среде этого класса».

Хулиган-апаш. Источник: disgustingmen.com

Далее рисуется типичный портрет пролетариев и прочей «сволочи»: «Лица с болезненным состоянием психики — психопаты, дегенераты, истерики, лица, предрасположенные к нервно-психическим заболеваниям, лица, чей организм расшатан или ослаблен тяжелыми условиями жизни, непосильной работой, перенесенной болезнью, ранней или неумеренной половой жизнью, наконец, лица, которые испытывают нравственную неудовлетворенность, отсутствие стремлений и идей и не обладают никакими познаниями».

Как говаривал небезызвестный профессор Преображенский: «Да, я не люблю пролетариата». Но не до такой же степени! Понятно, что подобное исследование не могло быть опубликовано в Республике Советов. Рукопись увидела свет лишь в 1998 году.  
 

Пролетарское бузотерство

Статистика 20-х годов подтверждает наблюдения Чижевского.В журнале «Право и жизнь» (февраль 1927 года) утверждается, что «хулиганит в основномрабоче-крестьянская молодежь в возрасте от 18 до 25 и главным образом на почве социальной распущенности, выражающейся в грубой примитивности интересов, в отсутствии культурных запросов и социальной установки, в крайне низком образовательном уровне». 

Самый обаятельный хулиган советского кино Мишка Квакин. Кадр из фильма "Тимур и его команда"

Рабочая молодежь составляла три четверти всех хулиганов. Около половины из них – выходцы из деревни. Нэпманов и служащих ничтожно мало. Интеллект «озорников» крайне низок: 76% имеют начальное образование, 10% - среднее, столько же неграмотных. Хулиганиливезде:на улицах, в рабочих клубах, кинотеатрах, пивных, в государственных учреждениях. В Казани закидали палками и камнями агитационный самолет «Осавиахима», в Новосибирске разогнали комсомольскую демонстрацию, в Пензенской губернии разбирали железнодорожное полотно и подкладывали шпалы на пути проходивших поездов. За весну 1925 года под откос пошли три поезда, два человека умерли, девять были ранены.

Нередко выходки носили националистический характер. В одном из городов Ленинградской губернии группа хулиганов убила еврейского юношу, учащегося ФЗУ, посчитав это «праведной местью» за коварство Льва Троцкого: «Он продал нашего Ленина, как Иуда Христа».Вапреле 1936 года в Москве шестеро «местных» пристали к узбекам, слушателям Центральной школынацменов, и стали называть их «чурками», «азиатскими мордами», а возле общежития набросились на азиатов. Абдулаева ударили ножом в горло, Исмаилджанова - в плечо. 



Власть долго использовала «рабочее озорство» в своих целях. Молодежь вели громить церкви и храмы, бить самогонщиков, призывали «поприжать старую мастеровщину и инженеров». Коммунистические идеологи идеализировали «босяков», снисходительно смотрели на хулиганов. В 1927 году нарком Анатолий Луначарский, выступая на митинге, посвященном «есенинщине», заявил, что есть тип хулигана, полезный для революции. Хулиганствоподавали как форму протеста против нэпманской буржуазии. 

Поначалу хулигану грозило небольшое наказание – «принудительные работы или лишение свободы на срок до одного года». «Рабоче-крестьянские» бузотерыотделывались пароймесяцев тюрьмы. Стали появляться озорные частушки:


Ребятишки, режьте, бейте,
Нонче легкие суда:
Семерых зарезал я –
Отсидел четыре дня.
…

Ты руби, руби, товарищ,
Нынче новые права.
За наган - четыре года,
А за  ножик - ни фига.
…

В 1924 году хулиганство вообще изъяли из уголовной сферы и стали сажать «озорников» на 15 суток. Это привело к чудовищным последствиям. Хулиганье терроризировало горожан. «Красная газета» в 1925 году писала: «В Ленинграде есть ряд хулиганских корпораций. Охтинская, гаванпольская, балтийская, тамбовская. У каждой - свое лицо. Охтинские занимаются разрушением домов - бьют стекла, срывают вывески, выворачивают фонари, мажут ворота и стены. Гаванпольские нападают на прохожих. Балтийские специализируются на собачонках и кошках, которых подвешивают к окнам, чтобы пищали, и на преследовании подростков. Тамбовские практикуют в пивных и клубах». Люди боялись обращаться в милицию, потому что после короткой отсидки хулиганы возвращались и начинали мстить.



Губернский отдел ГПУ по Пензенской губернии докладывал в 1927 году, что среди рабочих Трубочного завода ходят разговоры: «Нигде покоя тебе нет от этих хулиганов. Все время только и слышишь, что кого-нибудь бьют или ругаются матом, кричат «Зарежу!», «Застрелю!». Это происходит оттого, что власть слабо борется с хулиганством. Сегодня задержат, а дня через два, через три хулигана опять встретишь».

Появляются хулиганские объединения: «Центральный комитет шпаны», «Топтательный комитет», «Интернационал дураков»,  «Кружки хулиганов», «Общество «Долой невинность», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов». В некоторых избирали политбюро и платили членские взносы. Речь идет не о невинных шалостях, вроде приснопамятной «Партии любителей пива». Например, в Питере в середине 20-х годов действовал «Союз советских хулиганов». Возглавлял его бывший есаул 6-го казачьего кавалерийского полка Дубинин. Ему удалось собрать в единый кулак более ста молодых парней. Все они добывали средства к существованию уголовными преступлениями.



Неудивительно, что хулиган в 1920-е годы становится одним из центральных героев «низового» городского фольклора. Появляются частушки, исполнители которых с гордостью именуют себя хулиганами:

Хулиганом я родился
И хожу, как живорез,
Когда мать меня рожала,
Я и то с наганом лез.
…
Хулиганом я родился,
Тюрьма плачет обо мне.
Два наганчика в кармане,
Шашка востра на ремне.
…

Хулиган, хулиган,
Меня судили за наган.
За наган, за обрез –
Мне тюрьма не надоест.
…

Из нагана вылетала 
Черная смородина. 
У меня у хулигана 
За решеткой Родина.
…

Арестантские вагоны
Тихо подаваете. 
Хулиганить буду я –
Пока не расстреляете.

Немало в этом хоре и женских партий:

Я, жиганка, фасон не теряю,
Юбку-клеш по колено ношу, 
С хулиганами часто бываю,
Хулиганов я очень люблю. 

И теперь я с вором, с хулиганом,
Куда хочешь, туда и пойду, - 
Заработаю денег задаром,
С хулиганами вместе пропью.

Образ «шикарного» хулигана рисуется в городском романсе «Что с тобою, мой маленький мальчик»:

Хулигана я страстно любила,
Прижималась к широкой груди. 
Как не вижу - безумно тоскую, 
Как увижу - боюсь подойти. 

Хулиган был красив сам собою, 
Пел, плясал, на гитаре играл. 
Как увидел, что я в положенье, 
Очень быстро куда-то пропал. 

Хулиганство в конце 20-х - начале 30-х годов процветало, несмотря на победные реляции милицейских начальников. Так, в 1927 году начальник Донского краевого административного управления рапортовал по случаю десятилетия Донской милиции: «Бич недавнего прошлого – хулиганство – общими усилиями советской общественности и всего государственного аппарата как массовое явление изжито и в настоящее время наблюдается в сравнительно незначительных размерах». Однако на самом деле хулиганство не сокращалось. Более того, оно переместилось на центральные улицы, «вышло в центр», как в то время писали газеты. Вот цитата из статьи «Хулиган выходит на улицу», опубликованной газетой «Молот» 29 октября 1929 года:

«Хулиган вышел на Садовую. У него есть здесь несколько излюбленных мест, где он чувствует себя, как рыба в воде, и во всю ширь проявляет свою натуру.

Это у закрытого Нового собора, к которому примыкает Новый базар с его шумной и грязной «толкучкой». Сад при Соборе, при благосклонном попустительстве милиции, абонирован исключительно ими. Здесь распивают водку, здесь идет дележ «хабара», здесь игра в орлянку и в карты, здесь они отдыхают после трудов, занимаются туалетом.

– Пройти нельзя, чтобы тебя не затронули, не выругали. Кражи совершаются на глазах у всех. Публика терроризирована хулиганами, всегда готовыми пустить «финку» в бок, – пишут 12 рабочих с завода«Жесть-Вестен».
 

За пощечину селедкой – «пятилетка» за решеткой

Наконец, власть всерьез обеспокоилась разгулом уличной преступности. В октябре 1926 года выходит Постановление СНК СССР «О мерах по борьбе с хулиганством», в котором судам предложено давать «озорникам» сроки не ниже трех месяцев, а условное и условно-досрочное освобождение исключить. Допускалась и ссылка в отдаленные места СССР. И все же нижняя санкция статьи предусматривала всего три месяца изоляции, «потолок» – два года лишения свободы. 

Немецкий хулиган поджидает момент. Источник: fishki.net

Но коллективизация и индустриализация резко увеличили городское население за счет вчерашних крестьян, часто настроенных крайне враждебно к власти, согнавшей их с мест. К тому же государство увеличило выпуск спиртного и поощряло его употребление. В таком контексте покончить с хулиганством было крайне сложно. 

Хотя некоторые попытки были небезуспешными. Показательно «чубаровское дело», когда 21 августа 1926 года в Чубаровском переулке Ленинграда толпа хулиганов схватила работницу, которая возвращалась вечером после заводской смены, затащила в сад Сан-Галли, где затем 22 человека насиловали ее в течение четырех часов! Многие из хулиганов были комсомольцами, самый старший – членом партии. Всех обвинили в бандитизме, семи участникам изнасилования была назначена  «высшая мера социальной защиты» – расстрел (отметим, что пострадавшая осталась жива). Остальные получили сроки от 3 до 10 лет лишения свободы (для отбывания наказания «чубаровцы» были направлены на Соловецкие острова). 

К середине 30-х годов правоохранители принялись искоренять хулиганство с присущей тому времени непримиримостью. Как заявил нарком юстиции СССР Николай Крыленко, «для широких обывательских кругов вопрос о том, могут ли они спокойно пройти по улице, не рискуя получить плевок в физиономию, является вопросом, на котором они испытывают крепость политической власти».

Особенно показателен разгром ленинградской хулиганской шайки братьев Шемогайловых в 1934 году. Она действовала в Володарском (Невском) районе. Хулиганы выросли в пролетарском районе города. Начали с того, что отбирали мелочь у малышей, перешли к изнасилованиям комсомолок. В январе 1934 шайка совершили налет на «красный уголок»: один пострадавший остался калекой, а Степан Шемогайлов убил ударом кастета комсомольца Алексея Доненкова. 

Современные скинхеды, наследники апашей. источник: fishki.net

Членов шайки задержали. В обвинительное заключение вошло более ста эпизодов. Оказалось, братья Василий и Степан Шемогайловы были лишь формальными атаманами шайки, на самом деле во главе стояли двоюродные братья Петр Лупанов и Петр Егоров. Их родителей, мелких лавочников, в 20-е годы раскулачили, братья сбежали в Ленинград и решили мстить «коммунякам». Суд в июле 1934 года приговорил Шемогайловых, Лупанова, Егорова и Жуковского к расстрелу. Остальные получили от одного до 10 лет лишения свободы.

В марте 1935 года выходит постановление  ВЦИК СНК СССР «О мерах борьбы с хулиганством». Гайки закручивают до предела, наказания поражают суровостью:

«Попов М. П. 21 августа в закусочной выражался нецензурной бранью и толкал посетителей. 22 августа осужден к году тюремного заключения».

«Кузнецов В. П. 21 августа ударил чемоданом по лицу гр-на Сахарова. 22 августа осужден к 3 годам тюремного заключения и с запрещением в течение 4 лет проживать в главных городах Союза».

«Смородинов беспричинно приставал к сидящему на скамейке Н. Бурдилову. Он всячески его оскорблял, ударил селедкой по лицу, а затем стал избивать и сбросил со скамейки на землю. Смородинов осужден на 5 лет лишения свободы с последующим запрещением в течение 5 лет жить в центральных городах СССР».

Хулиганство сталополитическим преступлением, за которое можно было схлопотать расстрел (в 1937 году его отнесли к контрреволюционным).«Законные воры» и «босяки» в момент решительно отмежевались от «бакланов». Появилась поговорка: «Хулигана и боксера гони подальше от костера». «Боксерами» называли бандитов-«отморозков»: по части третьей статьи 59 «Бандитизм» предусматривалась «высшая мера социальной защиты» – расстрел. 

А «завтра была война». Основная масса «бузотеров» ушла на фронт, многие не вернулись. Нет, война не сбила волну хулиганства, скорее, наоборот. Но это совсем другая история.