Купец Калашников как зеркало русского хулиганства

Песня о подлом опричнике и благородном купце?

Как до сих пор воспринимает «Песню» современный читатель? Вот «историк» Сергей Лабзюк: «В этом произведении автор столкнул две силы – народную правду и самодержавное своеволие… И состоялся бой между молодым царским опричником и «удалым купцом Калашниковым», в котором купец побеждает бесчестного врага». Или цитата с сайта «Мои сочинения по литературе»: «После того, как Калашников убил в кулачном бою Кирибеевича, Грозный приказал казнить молодого купца. Он не посчитался с тем, что Калашников выиграл бой честным путем. Он хотел отомстить за смерть любимца».



В таких трактовках нет ничего нового. Они повторяют доводы Виссариона Белинского, которыми он поделился с публикой еще при жизни Лермонтова, в 1840 году. Говоря о царском опричнике Кирибеевиче, «неистовый Виссарион» писал: «Он имеет опору в грозном царе, который никого не пожалеет и не пощадит, даже за обиду, не только за гибель своего любимца, хотя бы этот был решительно виноват».

Но все это чушь. Правда, для того чтобы понять нелепость таких пояснений, надобно хотя бы немного быть знакомым с историей русских боевых искусств. Попытку развеять мифы вокруг «Песни» впервые предпринял историк Михаил Кононенко. Он указал на то, что Белинский полностью игнорирует кульминационную часть поэмы – описание боя между купцом и опричником. Виссарион Григорьевич пишет: «Начинается бой (мы пропускаем его подробности); правая сторона победила». Но именно подробности кулачного боя являются ключом к пониманию поэмы!

Для начала вспомним сюжет. Опричник Ивана Грозного Кирибеевич пытается соблазнить жену купца Степана Парамоновича Калашникова Алену Дмитриевну. Возмущенный купец во время традиционных кулачных поединков выходит биться с Кирибеевичем и убивает его ударом в висок. На вопрос Грозного, случайно или нарочно Калашников убил опричника, купец признается, что убил его сознательно, но причину объяснять отказывается. Царь приказывает казнить Степана.

"Кулачный бой", "Прощание". В. М. Васнецов. Источник: wikipedia.org

Даже из этого простого пересказа очевидно: Калашников стопроцентно виноват. Какие тут могут быть сомнения? Ты вышел на «спортивный» поединок, нарочно убил противника, да к тому же еще не объяснил за что. И как прикажете поступить государю? Но нам на протяжении почти двух столетий вбивают в голову: гнусный царь «ни за что» расправился с несчастным купцом. Подлец какой! С другой стороны, и Степана Парамоновича оправдывают: да, убил. Ну, сила в нем богатырская. Не хрен Кирибеевичу было на бой выходить, раз таким хлипким оказался.

Почему «мандражировал» Степан Парамонович

Для начала отметим: Лермонтов был прекрасно знаком с правилами и тонкостями русского кулачного поединка. Это, в частности, подтверждали в своих воспоминаниях его троюродный брат Аким Павлович Шан-Гирей и тарханская крестьянка Аграфена Ускокова. И уж точно Михаил Юрьевич не согласился бы с историком Лабзюком, который заявил, что в бою «купец побеждает бесчестного врага». Кирибеевич – вовсе не бесчестный враг. Напротив, непредвзятый читатель испытывает к нему симпатию и даже сочувствие. Сам Белинский вынужден изумленно заметить: «Не правда ли: вам жалко удалого, хотя и преступного бойца?». Да, конечно жалко, ведь в ряду «демонических» героев Лермонтова (Печорин, Арбенин, «печальный Демон») он – наиболее трагичный. Кирибеевич сам не рад своей страсти, просит царя отпустить его «в степи приволжские, на житье на вольное, на казацкое», где он примет смерть от «басурманского копья». Он молит Алену Дмитриевну обнять его «единый раз, на прощание». Нехарактерное поведение для опричника. Хотя оно никоим образом не оправдывает Кирибеевича в эпизоде с Аленой Дмитриевной, которую он фактически опозорил неуемным проявлением своей страсти на глазах соседей.

Кирибеевич и Алена Дмитриевна. В.М. Васнецов. Источник: otkritka-reprodukzija.blogspot.com

В поединке на Москве-реке сходятся два достойных противника, каждому из которых автор сочувствует. Но победитель будет один. И в самом начале песни Лермонтов ясно дает понять, кто является «фаворитом» в предстоящем бою. Царь спрашивает Кирибеевича о причине его печали:

«Или с ног тебя сбил на кулачном бою,
На Москве-реке, сын купеческий?»
Отвечает так Кирибеевич,
Покачав головою кудрявою:
«Не родилась та рука заколдованная
Ни в боярском роду, ни в купеческом»…

Это не пустая похвальба. Калашников сам признает мастерство противника, давая наказ братьям:

И я выйду тогда на опричника,
Буду насмерть биться, до последних сил;
А побьет он меня — выходите вы
За святую правду-матушку.

Калашников не уверен в своей победе. И не только он. На Москве-реке, где собрались бойцы «для охотницкого бою, одиночного», против опричника не решается выступить ни один, даже после неоднократного вызова:

Трижды громкий клич прокликали –
Ни один боец и не тронулся,
Лишь стоят да друг друга поталкивают.

Купец Калашников. К. Лебедев. Источник: histories.artmnt.ru

Сам Калашников выходит лишь после третьего выклика. Он скрепя сердце идет на бой. Просто не остается иного выхода. И затем купец вынужден совершить бесчестный поступок.

Правда «подлого» удара      

Чтобы понять это, обратимся к тонкостям кулачного единоборства. Следует выделить три разновидности такого поединка. Первый – бой «один на один» перед началом «стеношного» побоища. Он допускал удары в голову, но ни в коем случае не в висок. Второй, существовавший во времена Ивана Грозного, – «Божий суд», или судебный поединок («поле»). Стороны конфликта встречались в бою сами или нанимали профессиональных бойцов. Кто побеждал, тот считался правым. И, наконец, классический «охотницкий бой», где категорически запрещались любые удары в голову. Разновидность такого боя, описанная Лермонтовым, называлась «раз на раз», «удар на удар» или «через черту». Проводилась черта, за которую нельзя было заступать, а дальше каждый боец поочередно наносил удар, пока кто-то из соперников не падал на землю или не отказывался от поединка. Уклоняться в сторону, сдвигаться с места запрещалось. В поединке «раз на раз» бывали случаи гибели бойцов, однако, если победитель действовал по правилам, вины за ним не признавали.

Даже позднее, в свободном бою один на один запрет на удары в голову сохранялся. Такой поединок описывает Максим Горький в повести «В людях» (1915). Он перечисляет удары под ложечку, в грудь, под мышку – но не в голову. 

Кулачный бой. Источник: liveinternet.ru

Все эти подробности до тонкостей знал Лермонтов. Его брат Шан-Гирей вспоминал детство поэта: «Зимой... на плотине с сердечным замиранием смотрели, как православный люд, стена на стену (тогда еще не было запрету), сходились на кулачки. И я помню, как расплакался Мишель, когда Василий-садовник выбрался из свалки с губой, рассеченной  до крови». Позже, зимой 1836 года, Лермонтов устроил между крестьянами кулачный бой. Вот что в 1881 году вспоминала 80-летняя Аграфена Ускокова: «Супротивник сына моего прямо по груди-то и треснул, так, значит, кровь пошла. Мой-то осерчал, да и его как хватит – с ног сшиб. Михаил  Юрьевич кричит: «Будет! Будет, еще убьет!». Отметим: в «стеношном» бою Василию-садовнику рассекли губу, а сын крестьянки в «охотницком» поединке получил удар в грудь. Разные правила.

А теперь обратимся к поэме. Вот что пишет Михаил Кононенко:

«Давайте рассмотрим, как у Лермонтова описывается этот богатырский бой:

Размахнулся тогда Кирибеевич
И ударил впервой купца Калашникова,
И ударил его посередь груди –
Затрещала грудь молодецкая,
Пошатнулся Степан Парамонович;
На груди его широкой висел медный крест
Со святыми мощами из Киева, -
И погнулся крест, и вдавился в грудь;
Как роса из-под него кровь закапала;
И подумал Степан Парамонович:
«Чему быть суждено, то и сбудется;
Постою за правду до последнева!»
Изловчился он, приготовился,
Собрался со всею силою
И ударил своего ненавистника
Прямо в левый висок со всего плеча.

Из этого описания очевидно, что опричник Кирибеевич начал бой честно, по правилам, нанося удар в грудь, или, выражаясь боксерским жаргоном, по «корпусу», хотя и знал, что в лице купца Калашникова имеет смертельного врага. Но он также понимал, что нанесение запрещенных («подлых») ударов карается казнью, и даже для него, любимого опричника, царь исключения не сделает, поскольку нарушение правил с его стороны, со стороны профессионального бойца, не может быть случайным. Кирибеевич не может выйти из боя или отказаться от него, потому что нужно объяснить царю причину такого поступка, а причина такова, что царь не будет в восторге. Для Кирибеевича единственный выход – одолеть купца в честном бою. Купец же Калашников после удара, нанесенного ему Кирибеевичем, понимает, что против профессионального бойца, каковыми в то время являлись опричники, ему едва ли удастся выстоять в честном бою, и сознательно идет на нарушение правил, которое карается смертной казнью, – он наносит Кирибеевичу удар «прямо в левый висок со всего плеча». Удар смертельный и хорошо выверенный, поскольку он знает, что еще раз нарушить правила и добить противника ему никто не позволит. Так, отстаивая свою честь и честь своей семьи далеко не праведным способом, Степан Парамонович хорошо осознавал, что он делает. Купец Калашников знает, что заработал себе смертную казнь. «Чему быть суждено, то и сбудется; постою за правду до последнева!» Это отчаянный крик души честного человека, решившегося на бесчестный поступок. Он роняет себя в своих же собственных глазах, и сама жизнь для него после этого бесчестия уже становится непосильным бременем».

Кулачный бой. Л. Титовец. Источник: liveinternet.ru
 

То, что Калашников нарушает правила честного боя, не ускользает от внимания и других критиков. Однако, к примеру, Е. Грищук и М. Никифорова пытаются оправдать купца: «Лермонтов изображает единоборство – «охотницкий бой одиночный»… Был еще  другой вид единоборства – бой «сам на сам», или «поле». В бое «стенка на стенку» существовали свои правила: лежачего не бить, по виску и «под микитки» (под вздох) не ударять. При поединке «сам на сам» дрались без правил. Калашников «...ударил своего ненавистника прямо в левый висок со всего плеча», это говорит о том, что купец рассматривал бой с опричником на Москве-реке как судебный поединок. Да иначе он и не мог поступить. Калашников не имел права «просить поля» у Кирибеевича, как тогда назывался вызов на судебный поединок. Ведь опричник заранее считался правым».

Резон в словах авторов есть. Иван IV, дабы создать крепкое государство, объявил центральную часть страны собственной землей царя – опричниной. На опричных землях деревни и села отбирались у знатных владельцев, а их самих царь селил на земли, названные земщиной. Опричные земли Грозный роздал преданным ему служилым людям, составившим личную гвардию царя. В любом споре опричник был заведомо прав, жалобы на него от земских людей не принимались. Поднять руку на опричника считалось тяжким преступлением. То есть «просить поля» для смертельного боя с Кирибеевичем Калашников не мог, а смыть позор кровью надо. И Степан Парамонович превращает «спортивный» «охотницкий бой» в смертельный поединок «Божьего суда». Купец честно предупредил опричника: 

По одном из нас будут панихиду петь,
И не позже как завтра в час полуденный;
И один из нас будет хвастаться,
С удалыми друзьями пируючи...
Не шутку шутить, не людей смешить
К тебе вышел я, басурманский сын, -
Вышел я на страшный бой, на последний бой!

Хотя здесь надо сделать важное замечание. Грищук и Никифорова неправы, когда оправдывают Калашникова тем, что он вынужден был драться по правилам «поля». Ничего подобного: поединок «сам на сам» подразумевал защиты, уклоны, маневрирование, а в «охотницком бое» противник стоял неподвижно. То есть Степан Парамонович совершил сознательное убийство совершенно беззащитного человека. Фактически это можно назвать осознанной подлостью.

Кулачный бой на Москва-реке. Б. Кустодиев. Источник: kulturologia.ru
 

При этом следует подчеркнуть важное обстоятельство. Первоначально Калашников собирался убить обидчика «по-честному», соблюдая «спортивные» правила. Мы уже отмечали, что такие случаи бывали, и победившие бойцы никакой ответственности не несли. Степан Парамонович даже надеялся после боя пировать с друзьями. Но по ходу поединка купец вынужден пойти на преступное нарушение правил, когда понимает, что в честном поединке ему Кирибеевича не одолеть. Он наносит опричнику удар в висок, который во всех видах русского кулачного единоборства (за исключением «поля») считался «подлым».

На кладбище убийц не хоронили

А что опричник? Он всерьез воспринял угрозу Калашникова, «побледнел в лице, как осенний снег»… Кирибеевич готов к любому исходу, но в честном бою. И удар наносит по правилам. Что мешало ему первым врезать купцу в висок? Одно: царь Иван этого не простил бы. Такой поступок позорил государевых бойцов. 

Посмотрите, как Лермонтов описывает смерть Кирибеевича:

Повалился он на холодный снег,
На холодный снег, будто сосенка,
Будто сосенка во сыром бору
Под смолистый под корень подрубленная…

Жалость к молодому опричнику сквозит в каждом слове. 

Что же касается Ивана Васильевича, он вместо скорой и жестокой расправы, напротив, пытается разобраться: может, купец случайно нанес запрещенный удар? Тогда с него спросу нет (хотя и без того очевидно: удар в висок не мог быть случайным).

"Опричники", Н.Неврев. Источник: opisanie-kartin.com

Но если Калашников солжет, месть не имеет смысла. Обмануть царя, свалив все на «несчастный случай», – значит струсить, сподличать перед самим собой. С другой стороны, рассказать царю о причинах убийства опричника – значит опозорить жену, дать повод для слухов и пересудов. В любом случае милость царя Степану Парамоновичу не нужна: он совершил бесчестный поступок и жить дальше с этим не желает. Выход один: за совершенный грех положить голову на плаху. Вот он и говорит царю: да, убил сознательно, а за что – не твое, государь, дело. 

Грозному тоже выпытывать причину убийства не резон: раз успешный торговец пошел на такой позор, значит имел серьезные основания. Зачем выносить грязное опричное белье на всеобщее обозрение? Помиловать купца царь опять же не может: это создало бы опасный прецедент, соблазн порешить недруга под видом «спортивного поединка».

Смолчал купец – за то ему и хвала. И осыпает Иван милостями семью Калашниковых: вдову и детей жалует из казны, а братьям разрешает «торговать безданно, беспошлинно». Вот такой ирод самовластный! С чего вдруг расщедрился? Да потому, что рассудил по справедливости. 

По справедливости и казнил Степана Парамоновича «смертью лютою, позорною». А какою еще казнить убийцу, который нарушил вековые русские традиции?

 И похоронили купца не по-христиански – душегубу на православном погосте делать нечего:

Схоронили его за Москва-рекой
На чистом поле промеж трех дорог:
Промеж Тульской, Рязанской, Владимирской,
И бугор земли сырой тут насыпали,
И кленовый крест тут поставили,
И гуляют-шумят ветры буйные
Над его безымянной могилкою,
И проходят мимо люди добрые:
Пройдет стар человек — перекрестится,
Пройдет молодец — приосанится;
Пройдет девица — пригорюнится,
А пройдут гусляры — споют песенку.

Место захоронения Калашникова говорит само за себя. У восточных славян на перекрестках было принято хоронить самоубийц, некрещеных детей и других «нечистых покойников». Если похоронить их на кладбище, наступит засуха, или, наоборот, пойдут бесконечные ливни, град выбьет хлеба. Поэтому «нечистых» предавали земле в ничьем пространстве около перекрестков и развилок, чтобы неприкаянная душа бродила где-нибудь подальше. Также считалось, что в тела казненных преступников и самоубийц вселялись упыри, поэтому трупы зарывали на развилках, напоминающих по форме крест.  

"Перекресток", В.Евстюгов. Источник: livemaster.ru

В довершение заметим, что нынче принято называть поэму Лермонтова усеченно – «Песня про купца Калашникова». Но купец-то помянут в самом конце. Полный титул – «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Первым назван царь, совершивший страшный, но справедливый суд, вторым – нечестно убитый, хотя и виновный, грешный опричник и лишь в последнюю очередь – купец, ради защиты семейной чести совершивший позорное преступление. 

Так почему же Лермонтов не поправил Белинского? Ведь статья критика была опубликована при жизни поэта. А никакой загадки. Поэму Лермонтов создал в 1837 году на Кавказе, в Пятигорске, куда был сослан за «возмутительное» стихотворение «На смерть Поэта», посвященное гибели Пушкина. В истории боя опричника и купца аллюзии на дуэль Пушкина и Дантеса тоже более чем очевидны. Финал, правда, несколько иной, нежели в пушкинской дуэли, но вряд ли кто-то этим обманулся. Потому цензура и не разрешала печатать «Песню…»: ее опубликовали только 22 марта 1838 года в «Литературных прибавлениях» к журналу «Русский инвалид», и то с условием, что вместо фамилии опального поэта поэма будет подписана буквами «…въ». Так что Лермонтову было не до полемики с Белинским.

Братья-калашнички против черкешина

Таким образом, в поэме о царе, опричнике и купце Лермонтов размышляет над важнейшей проблемой – противоречием между нравственными законами общества и высшей справедливостью. Калашников поступает бесчестно, нанося «подлый» удар беззащитному сопернику, но в то же время Степан Парамонович вершит правый суд. Ведь Кирибеевич покусился на честь купеческой семьи. Так кто же прав? И кто неправ? 

Царевич Иван на прогулке с опричниками. М. Авилов. Источник: history.wikireading.ru
 

Чтобы прояснить позицию Михаила Юрьевича, надо знать, что одним из источников его поэмы стали русские народные песни о черкесе Кострюке (Темрюк, Мамстрюк и т. д.). Под этим именем безвестные авторы вывели военного и политического деятеля эпохи Ивана Грозного кабардинца Михаила Темрюковича Черкасского. В 1552 году Кабарда присягнула на верность России, чтобы защититься от татар и турок. В 1558 году валий (старший князь) Кабарды Темрюк Идаров присылает в Москву младшего сына, пятнадцатилетнего Салтанука. После крещения тот становится Михаилом и остается при дворе Ивана Грозного, участвуя в военных походах царя. Летом 1561 года Михаил Черкасский привозит в Москву свою сестру Гошаней, которая после крещения принимает имя Марии, выходит замуж за Ивана Грозного и становится царицей. Иван Васильевич любил ее безумно, но Мария внезапно умерла в 1569 году (подозревают, что она была отравлена). А Михаила Черкасского царь казнил через два года за то, что тот с малочисленной ратью опричников не смог сдержать 120-тысячное татарское войско (впрочем, вскоре Грозный посмертно «реабилитировал» родича).

Вот этот царский родственник и вошел в фольклор – сначала под именем своего брата Мамстрюка, а затем и под другими прозвищами. В песнях повествуется, как «черкешенин» похвалялся перед царем молодецкой силой и утверждал, что на Руси никто не сможет его побороть. Но находятся два «братца-калашничка» (пекари или торговцы калачами), которым удается одолеть кавказца. В других версиях их называют «дети калашниковы» («дети Калашниковы»). Теперь понимаете, почему лермонтовский купец носит фамилию Калашников? (Ирония истории: сегодня эта фамилия ассоциируется со знаменитым на весь мир автоматом).

Кавказская борьба. Открытка. Источник: meshok.net

Заметьте: чтобы побороть черкеса, потребовалось двое братьев! Подчеркнута и страшная сила инородца, и его боевые навыки:

Кострюк бросился, всю силу помял,
Тридцать татаринов, полтораста бояринов,
Семьсот Донских казаков.

В большинстве версий «черкешенин» борется с братьями по очереди. Судя по описаниям, схватки велись по русским правилам «охотницкой борьбы», «за руки», «на щипок», «на вольную». Дозволялось захватывать тело и одежду соперника, допускались подножки и другие действия ногами, а также захват руками ног соперника.

 Со старшим братом схватка продолжается до вечера:

Как схватился с ним большой брат,
Они возились осенний день, 
Из утра да и до вечера:
Как никто никого не одолел,
Как никто никого не оборол.

И лишь второй брат одолевает Кострюка. Причем поступает с ним, мягко говоря, неблагородно: раздевает догола, снимая дорогое платье и украшения. Отдельные сказители повествуют, что русский борец расшибает противника насмерть, а значит, обирает мертвеца, что просто отвратительно. Да и победу можно назвать «грязной»: противник вымотан тяжелой схваткой, которая длилась весь день. Чем же гордиться? Поэтому позже песняры стали придавать братьям вид захудалый и затрапезный для контраста с удалым царским шурином:

Уж собой они малешеньки, 
У них ноги коротешеньки…

Короче, сирые и убогие, инвалиды с детства. Их победа над черкесом выглядит уже несколько по-иному. Впрочем, как ни крути, двое на одного. И в конце концов двух братцев заменяет один Потанюшка, на которого и вовсе без слез глядеть нельзя:

Выходил тут из угла Потанюшка, 
Потанюшка маленькой, 
Потанюшка коротенькой, 
На одну ножку припадывал, 
На другую приколыхивал.

Когда такой недомерок «схватил Кострюка за ногу, еще кинул под облаце», кто же будет сумлеваться в превосходстве русской силы над инородческой? То есть чем далее от времени создания песни, тем более унижен супротивник. Его одолевает какой-то каличный хромоножка. 

Источник: inkazan.ru

Но вот вопрос: почему же в раннем варианте песни против Темрюка выступают двое русичей? Возможно потому, что песня историческая, отражает реальное событие. Видимо, так происходило на самом деле: русские борцы против кавказских были, говоря словами героя чеховской «Каштанки», все одно что плотник супротив столяра. Иначе неведомым сочинителям в голову бы не пришло выставлять против черкешенина двоих борцов. Это не в традициях былинного эпоса. Вот хилый Потанюшка, одолевший иноземца, – дело другое.

Даже в позднем варианте песни, когда Кострюка честно побеждают оба брата, сказители глухо признают высокую эффективность и изощренность «басурманского стиля». Кирша Данилов так описывает ухватку Мастрюка Темрюковича:

Борьба его ученая, 
Борьба черкасская:
Колесом он бороться пошел.

«Ученая» борьба супротив нашенской, «простецкой». Песня полностью оправдывает калашничков, даже несмотря на то, что во многих вариантах победу их можно назвать бесчестной. Но разве это важно для сказителей? Важнее то, что ребята «проучили наглеца». Когда же Марья Темрюковна возмущается мародерством одного из победителей – «детина деревенской, почто он платья снимает?», царь Иван Васильевич ответствует «с чувством, с толком, с расстановкой»:

А не то у меня честь во Москве,
Что татары-де борются, -
То-то честь в Москве, 
Что русак тешится!
Хотя бы ему голову сломил, 
Да любил бы я, пожаловал 
Двух братцов родимых, 
Двух удалых Борисовичев!

Вот типичная психология разнузданного гопника-хулигана. Главное – «русак тешится»! В данном случае не столь важно – русак, татарин или чеченец. Психология хулигана наднациональна. Важнее маркировка «свой» – «чужой». Определил чужака, и делай с ним, что хочешь. А если чужак сильнее, можно наплевать на правила и запреты. По отношению к чужому допустимы любые действия. В этом смысле и Калашников, и «калашнички» – одного поля ягоды.  

Кулачный бой. Г. Юдин. Источник: zen.yandex.ru

 
Разве сочинители песен о Кострюке не понимали, что подвиги победителей черкешенина выглядят не очень достойно? Понимали. Но главное – наши русские ребята «уделали басурмана»! Если речь идет о чести родной земли, города, семьи, «ватаги», отдельной личности – все способы допустимы. Где-то сподличал, где-то слукавил, но ведь наш человек. Наш человек – это главное. Увы, традиция расправы над противником без всяких правил, коварно и подло, способствовала появлению и расцвету такого гнусного явления, как русское хулиганство (и хулиганство вообще). 

Лермонтов выступает против «уличной», хулиганской «правды». Заметьте: и народная песня, и лермонтовская поэма оправдывают царя Ивана Грозного. Но оправдывают по-разному. В фольклоре государь рад, что «русские тешатся» (пусть хоть голову чужеродцу сломят). И сказитель этим любуется, полностью одобряет. В поэме же царь справедлив именно потому, что карает купца за совершение позорного убийства. 

Автор песни о Иване Васильевиче, Кирибеевиче и Калашникове защищает высокие нравственные принципы. Подлость, ложь, коварство для него недопустимы в любом виде, даже если цель благородна. 

Именно в этом заключается смысл песни про купца Калашникова.