От Котелка и Медика до «Степных дьяволов». Очерки ростовского бандитизма двадцатых годов XX века

В 1921-22 годах банда под недвусмысленным названием «Налет» возглавлялась двумя радикальными противоположностями. Васька Говоров по кличке «Котелок», молодой 20-летний налетчик «новой формации», не испорченной годами «цинтования на дядиной даче». Социальное происхождение «Котелка» неизвестно, но стиль одежды (кличка от его гардеробных предпочтений), манеры, утонченность методов и глубина разработки операций позволяли предположить в нем явно некаторжный тип, наличие определенного образования и воспитания.

Его «модус операнди» исключал насилие и минимизировал жертвы. Философия «Котелка» строилась на том, что любому человеку достаточно разъяснить, что другого выхода, как выполнить все, что от него требуют под угрозой насилия и оружия, у того нет. «Котелок» в Ростове был неким подобием знаменитого Леньки Пантелеева (Пантелкина) в Петрограде. 

Голова Леньки Пантелеева. Источник: mednogorsk.org.ru

Антиподом ростовца «Котелка» был 42-летний новочеркасец Павел Зорин-Заикин («Пашка-Дух»). Для этого садиста не было большего удовольствия, чем медленно со смаком манипулировать непременно холодным оружием, доставляя попавшему ему в лапы максимум мучений. «Пашка-Дух» был, можно сказать, дитя «дядиной дачи», с пубертатного возраста состоя в какой-либо шайке.

В 1918 году он зарезал шестерых турок во время ночного грабежа, за что от красновского суда получил двадцать лет каторги. Был освобожден Советской властью уже как «жертва белогвардейщины» и продолжил налеты в 1920 году в компании бандита Угриновича («Спевак»), орудуя в районе станций Каяла-Степная в тридцати верстах от Ростова. 

Антиподы в 1921 году сошлись на том, что практически неизвестному в уголовной среде «Котелку» нужны были опытные бойцы для выполнения его плана налетов на состоятельных людей, которых тот вероятно знал по своим старым связям. «Пашке-Духу», умом не блещущему, была необходима рядом светлая голова, способная направлять новочеркасских «гайменников» на ростовских «аршинов» (купцов, денежных людей). Поэтому и роли в налетах распределялись согласно специализации: «Котелок» терпеливо объяснял жертвам тщетность сопротивления и укрывательства ценностей, а «Дух» подкреплял это собственными аргументами. 

Там, где «рулил» Васька-Котелок, налеты (их было свыше двадцати) ограничивались грабежом, у «Духа» же мрачные последствия были неминуемы. К примеру, ограбление на Крепостном,72, 74, Тургеневской, 12-й линии, Среднем проспекте, Покровском переулке завершились относительно бескровно, хоть и со значительным ущербом для хозяев. Зато в декабре 1921 года во время нападения на квартиру на Казанской была вырезана вся семья. Налет 3 февраля 1922 на квартиру бывшего судебного следователя Николая Скобцова на Дмитриевской завершился трагично. Старому сыщику «Дух» выколол вилкой оба глаза. Налет 10 февраля на квартиру ювелира Борштака на Казанской,95 закончился тем, что взбесившийся «Дух», исколов ножом тело хозяина, отрезал ему половые органы и засунул за пазуху. Попавших в его руки агента угро Ефима Цапова с патрульным милиционером он подверг мучительной смерти.

Старый Ростов,1897. Источник: etomesto.ru

31 марта во время налета на квартиру директора театра Левина на Дмитриевской,112 «вентерюшник» Тимоха Гуторов, желая запугать хозяина, дважды пальнул в сына директора Илью. Услышав пальбу, соседи вызвали милицию. В ходе погони конный патруль комиссара Трофимчука подстрелил налетчика Прошку Гладилина.

«Котелок» после этого сильно повздорил с «Духом», убеждая того взять себя в руки, если он не хочет погубить всю банду. «Дух» обещал, но хватило его ненадолго. 25 апреля во время дневного налета на пекарню «Колумбия» на 20-й линии с похищением 235 млн рублей не выдержал и заехал лопатой по голове старшего пекаря. В поднявшейся суматохе вновь вызвали милицию. Теперь уже конный патруль преследовал налетчиков несколько верст. В районе Хлебной площади милиционерам удалось застрелить метавшего бомбы бандита в тельняшке. Он был опознан как Иван Тихомиров («Ванька Матрос»). В карманах убитого обнаружили бомбы, револьвер и 20 млн рублей. 

Вскоре «Пашка-Дух» привел в банду лихую новочеркасскую налетчицу Татьяну Загнойко. Во время нападения в столице донского казачества на квартиру бывшего директора гимназии на Платовской она лично застрелила хозяина. 

Однако фарт у банды уже кончился. В мае попали в засаду и были убиты сразу двое «котелковцев» Худоерков и Дорошенко. Через несколько дней в восьми верстах севернее Аксайской задержан Пашка Алдабаев, мокрушник с дореволюционным стажем. Он и вывел людей Ивана Художникова на банду.

Воровки на зоне. Источник: news.rambler.ru

18 мая на пристани в Новочеркасске арестовали «Котелка». На следующий день была устроена облава на основной «хазе» банды – в четырехэтажном доме на Крещенском спуске в Новочеркасске. Почти сутки продолжалась перестрелка. Пока не был убит сам «Пашка-Дух», бандиты не сдавались. Однако потом оружие сложили оставшиеся в живых Васька Айзмук, Тимоха Гуторов, Тимофей Бокачев, Колька Мозговой и отважная «маруха» Татьяна Загнойко.

Кто знает, пойди бандиты на поводу у «Котелка», а не у «Духа», может, и протянула бы шайка дольше. 

Подобный же атаманский дуализм прослеживался у самой опасной в начале советской эпохи банды «Медика» (в миру Иван Менников) и «Рейки» (Андрей Матвеев). По сути, это были две разные банды, но они так часто объединялись для важных «клеев», что в милиции их считали за одну. Совместными усилиями они контролировали до 100 бандитских стволов, даже на скамью подсудимых впоследствии угодили сразу 64 человека из обеих шаек; 44 приговорены к расстрелу. 

Они были чем-то похожи на предыдущий дуэт. Ванька Менников – 19-летний ростовский мещанин, живший на Лермонтовской в районе бывшего завода «Рубин». Высокий миловидный блондин с роскошными усами и родинкой на правой щеке. Начинал свою жизнь Ванька достаточно мирно – работал «мальчиком» в лавке, затем рабочим на маслобойне Григория и Самуила Патта на Пушкинской. Служил в Красной армии, но идейно там в большевика явно не перековался – ростовская мелкобуржуазность взяла свое. После демобилизации в 1921 году тяжкая жизнь грузчика склада Донобсоюза показалась молодому парню совсем грустной на фоне веселящихся нэпманов. Со своими дружками братьями Сафьянниковыми и конокрадом Степкой Костоглодовым («Степуха») Ванька решил ограбить родной склад и хоть немного «пожить как человек».   

Дорожное мыло И. Д. Зоммера. 1917. Источник: meshok.net

С удара кастетом в висок жены сторожа склада и кражи нескольких ящиков дефицитного мыла началась карьера экс-красноармейца Ваньки уже как одного из самых опасных налетчиков Ростова. 

Неопытные кореша «облопались» быстро, но прошедший войну Ванька все лето 1921 года прятался в Нахичевани и на Зеленом острове, промышляя мелкими кражами и разбоями на нахичеванских дачах. Тогда же к его детской кличке «Длинный» прилипла новая «погремуха» – «Медик». В «Словаре ростовских босяков и беспризорников» термином «Медик» именовали ловкача, хитрого и умелого пройдоху.

Вскоре к нему присоединились местные «вентерюшники» Леха Иванов («Косолапый»), Илюха Меренков («Полиглот»), Федька Бычков («Федюха»). Дела пошли веселей. Ватага пошла бомбить нэпманов уже в самом Ростове. В январе 1922 года была ограблена квартира местного артельщика, похищены меха, ювелирка на крупную сумму. Ограблен подпольный игорный дом, постоялый двор на Таганрогском проспекте.

В феврале совершили первые «гастроли» – в Армавире по надежной «наколке» совершили вооруженный налет на квартиру местного фальшивомонетчика, забрав полмешка «липовых» денег. 

Слава шайки «Медика» в Ростове росла, но для более серьезных дел у него не хватало людей и оружия (в стычках с милицией уже погибли несколько его бойцов). Поэтому волей-неволей необходимо было налаживать связи среди ростовских жиганов и соединить свои силы с другой бандой, располагающей нужными ресурсами. Это и свело «Медика» с беспощадным мокрушником Андреем Матвеевым («Рейкой»). 

В уголовном деле №1381 сохранилось его описание: «Среднего роста, широк, плотен, лицо круглое, красное, моложавое (отталкивающего вида), растительности на лице нет, глаза презрительные, руки всегда в карманах». «Рейка» был на тринадцать лет старше «Медика» и с большим уголовным послужным списком. На его счету числилось уже порядка тридцати убийств и кровавых вооруженных налетов. Но, в отличие от нового знакомого, умишком мокрушник не блистал. К тому же к большевикам питал личную неприязнь, предлагая отстреливать представителей власти «по политическим мотивам».

Красноармейцы позируют. Лето 1920. Источник: nashkraj.info 

«Медику» это крайне не нравилось, и между партнерами часто случались стычки на почве тактики и стратегии налетов. Первый большое внимание уделял разведке, созданию штата надежных информаторов, в том числе и в милицейской среде, разветвленной сети «хаз», где можно было бы отсидеться после «клея» (его шайка кантовалась на «малинах» Темерника, Нахаловки, Собачьего хутора, Дачного поселка, шайка «Рейки» – в Нахичевани). Второй предпочитал чисто «вентерюшный», «силовой» вариант внезапных налетов со стрельбой и запугиванием жертв непременным трупом.  

«Медик» и сам особым гуманизмом не страдал – на его совести убийство армянской семьи в Нахичевани, случайных уличных прохожих, собственных подельников из-за разногласий и подозрений в предательстве, – но бездумно «валить грачей» считал дурным тоном. «Рейка» и его люди ему были нужны для масштаба и особо грязной работы, а он нужен «Рейке» как разработчик «клевого клея».

Так и пошли они с 1922 года рука об руку, то расходясь, то сближаясь. Вплоть до своей последней пули.

Порой шли в разных направлениях. «Рейка» возил своих в «гастроль» по Северному Кавказу в ноябре 1923 года: в Краснодаре ограбили конторы Госспирта и Госбанка, в Кропоткине контору Кубсоюза и т. д. «Медик» в Ростове взял продмаг №14 в Нахичевани, ограбил кассира шиферного завода. 

Объединять силы требовалось для особо опасных или масштабных акций. К примеру, ограбления магазина при табачной фабрике, где всегда многолюдно. Или конторы пивзавода «Новая Бавария» в центре города, кассиров ростовских предприятий, которые в день зарплаты гарантированно везли большие деньги на заводы.

Пивзавод "Донская Бавария". Источник: wikimedia.org

Но самыми громкими и эффектными были «эксы на рельсах». Оба главаря мечтали не просто сорвать банк в ходе одного ограбления, но и произвести фурор «во чреве Ростова-папы». Чтобы «хевра» ахнула во все бандитское горло и застыла в восхищенном почтении. Ибо, что ни говори, у каждого честного бродяги свое понятие о «жиганском Аустерлице». Плох тот ростовский босяк, который не мечтает стать легендарным «клевым мазом».       

Вот и у «Медика» с «Рейкой» в подкорке сидела идея «громыхнуть суперэксом по умам уркачей». Для реализации идеи решили ограбить ни много ни мало целый курьерский поезд. Людей там много, народ как правило зажиточный – будет что взять. Определили не только конкретный поезд (№2 Москва-Тифлис, дальний переезд, статусные люди в купе статусных классов), но даже конкретное место – станция Хапры недалеко от Ростова, в пятнадцати верстах. И добраться легко и тихо, и выбраться просто.

Но как раз для этого и необходимы объединенные усилия обеих шаек. Требуется и прервать телефонную связь, и закрыть семафор, и расставить «сявок на шухер», чтобы в случае опасности вовремя «винта дать», и обезвредить вокзальное руководство и паровозную бригаду. И самое главное, тщательно, с минимальными задержками на подавление возможного сопротивления обчистить целый поездной состав – не одну сотню «грачей». Еще должно быть транспортное обеспечение, чтобы вывезти трофеи и «логистические мощности», чтобы подготовленные блатер-каины уже спешили их принять и спрятать. Как ни крути, несколько десятков «стволов» просто необходимы. Поэтому «красный Медик» и «белый Рейка» засунули подальше идейные разногласия и слили шайки в единый налетный кулак. 

Первую попытку «подломить паровоз» бандиты предприняли под Новый год – 30 декабря 1923 года. Однако поезд сильно опаздывал, пришлось ограничиться только ограбленной кассой с копеечной прибылью. 

Акцию перенесли на весну. Вечером 10 мая 1924 года ватага в 20-30 человек на нескольких подводах прибыла к Хапрам. Вломились в диспетчерскую станции, вырвали с корнем телефон. Дали по шее стрелочнику Устину Осе и тот быстро перекрыл семафор. В 22.25 состав поезда «Москва-Тифлис», стравливая пар, застыл перед пустым перроном Хапров. Машинисты не верили своим глазам – курьерский не должен останавливаться на каких-то степных станциях с пустым перроном. 

В экспрессе "Москва - Тбилиси", 1930. Источник: alisha-96.livejournal.com

Из здания вокзала вышел заспанный мужик с фонарем в тужурке железнодорожника. «Ростов не дает прибытия! – заорал машинисту. – Крушение под Гниловской!». И неожиданно запрыгнул на подножку, ткнув кочегара в грудь револьвером. С другой стороны на паровоз вскарабкался еще один вооруженный тип: «Шабаш, дядя, приехали. Жить хочешь? Закрой заслонку и вали отседава». 

Гражданская война многому научила паровозников, они мигом смекнули, что к чему: «Сынки, нельзя уровень воды понижать, котел рванет – костей не соберете. Следить надобно умеючи». Ствол нагана уперся машинисту в нос: «Ты, дядя, мне тут за азовский банк не втирай, сами грамотные. Вали отсель, пока цел». А для убедительности пальнул над головой в пронзительную степную ночь. 

Из вагонов захлопали выстрелы. Там началась суета, послышалась возня и обиженные вопли. Группа захвата с испачканными сажей рожами пошла шерстить пассажиров.       

Стреляли больше для острастки. Потом выяснилось, что сразу у девятнадцати пассажиров было при себе оружие, но ни один из них не рискнул вступить в перестрелку с бандитами. 

Чистили аккуратно и быстро, купе за купе, ломиком-«камышевкой» поддевая двери и выламывая их вместе с ошметками замков. Вороненые стволы «ляверов» объясняли доходчивее любого университетского профессора. Вскоре три доверху груженные телеги отбыли в ночь. Разудалые хлопцы в них с хохотом вопили: «Гуляйте, нэпы, до новой встречи!».  

Летом в районе городской бойни захватили трамвай, в котором ехал кассир бойни с зарплатой рабочим. Забрали сумку с 4,5 тысячами и предложили раскошелиться пассажирам. После этого сели на велосипеды и поехали на Дон купаться. 

Велосипедисты, 1920. Источник: progorodsamara.ru

Шпана была в восторге от «эксов на рельсах», обыватели в ужасе. Именно этого эффекта и добивался стратег «Медик». Ему уже достаточно было, как при дневном ограблении магазина ЕПО-15 в Посоховском переулке, просто зайти за прилавок и заявить: «Внимание, граждане! Я Медик! Всем лечь!». И все безропотно попадали на пол, отдавая все содержимое портмоне и ридикюлей. А заодно не препятствуя налетчикам грузить на подводы мешки с продуктами и мануфактуру. Мечта, а не налет. И шмалять из «лявера» не надо, привлекая внимание постовых. 

С рук им многое сходило потому, что у дальновидного «Медика» были свои люди в милиции. После случайного ареста Ваньки Хомякова («Аммиак»), глупо пришедшего поглазеть прямо в здание Доноблсуда на процесс «Белых масок» и опознанного тут же, выяснилось, что на на кассира магазина №44 ЕПО на Буденовском (между Энгельса и Дмитриевской) навели бандитов как раз два их охранника – милиционер 4-го отделения Федор Башкин («Федька-милиционер») и его коллега Николай Зайцев.   

Провал «кротов» люто взбесил «Рейку». Тот решил лично разобраться с обидчиками. 

6 июля 1924 года он застрелил на углу Державинского и Верхне-Бульварной начальника секретного отдела ДОУР Николая Мачулина, а 7 июля в 10 вечера по 1-й Соборной улице в Нахичевани в кафе «Приятель» открыл стрельбу и убил коменданта Доноблсуда Серафима Реизова и владельца кафе Ходжабора Авикова. Были ранены жена владельца соседней бакалейной лавки Анна Попова и парикмахер Яков Топалов.

Откровенная война «Рейки» с милицией явно была не по душе «Медику», и подельники разругались окончательно. «Медик» решил работать с московскими налетчиками, «Рейка» – с местными. Это и стало началом конца. 

За бандой и так шли по следу, постепенно отстреливая их «гайменников». ДОУР не оставлял попыток внедрить в нее своих агентов и вычислить «чужих среди своих». Однажды это получилось. Агент Август Шульц вышел на «вентерюшников» в качестве притоносодержателя.

Решивший действовать самостоятельно «Рейка» узнал, что на пароходе «Феликс Дзержинский», шедшем из Ростова в Севастополь, кассиры Госбанка повезут крупную сумму денег рабочим таганрогских предприятий. Агент успел передать информацию о планах «реечных» в угро.   

29 июля на борт «Дзержинского» в Ростове взошли трое бандитов «Рейки», а в Азове – четверо сыскарей во главе с сотрудником ОГПУ Григорием Мышанским. У них был четкий приказ не церемониться и в случае сопротивления бандитов уничтожить на месте. Похоже, Мышанскому не надо было два раза задачу объяснять, он ее понял сразу и четко. Вместе с опером Александром Виценовским они зашли в ресторан, где разминались красненьким «Рейка» с «гайменниками» перед «эксом». Мышанский достал явно не для ареста взятый с собой пистолет-пулемет Томпсона (знаком широкой публике по гангстерским фильмам) и не успокоился, пока не выпустил в отморозков всю обойму из тридцати патронов. Очень мудро было сделано – при убитых нашли пять «ляверов» и две бомбы. Эра «Рейки» в бандитской истории Ростова завершилась.

Пароход "Феликс Дзержинский", из архива Московского речного пароходства. Источник: drive2.ru

Зато остался «Медик», избавившийся от назойливого собрата, но лишь ставший еще более осторожным. После провала с большими потерями ограблений завода «Мыловар», Ростовского телеграфа, Базарного комитета на Большом проспекте он на свой страх и риск сумел удачно обчистить артельщика биржи труда (на две-три тысячи) и двинулся на «гастроль» в Новочеркасск. Но как раз там «гастролеров» уже ждали – «Медик» сумел выпрыгнуть из поезда, а остальных частично перестреляли, частично взяли. В том числе и старого знакомого «Медика» конокрада-«скамеечника» Степку Костоглодова. 

Ванька Менников понимал, что «Степуха» не из тех, кто держит язык за зубами, поэтому надо было срочно уходить на дно. Искать надежную «малину», чтобы отсидеться до отъезда в Москву.

Выбрал на редкость неудачно – у самого Августа Шульца, на 14-й линии, 13. По официальной версии, операция по захвату банды живыми была задумана начальником ДОУР Иваном Художниковым, который решил через Шульца опоить «медиков» самогоном с сильным транквилизатором. В ночь 4 сентября 1924 года группа захвата специально подобранным ключом открыла дверь и притон Шульца, где обнаружила мертвецки пьяных бандитов во главе с атаманом. «Медика» и его оставшихся бойцов повязали без единого выстрела. 

Всего через три недели скоротечный процесс отправил в распыл сразу 44 бандитов. Их расстреляли на северной окраине Братского кладбища Ростова. Там, где часто гужевались сами «вентерюшники» и где друг друга расстреливали юнкера и красноармейцы в ходе гражданской бойни.    

Еще один характерный типаж ростовского «вентерюшника» начала 20-х годов представлял из себя Васька Бессмертный, главарь одной из самых мрачных банд того времени «Степные дьяволы». Он, как и «Рейка», был уркой с дореволюционным стажем, а затем, как и «Медик», служил в Красной армии. 

Более того, в мутные времена весны 1920 года Васька с придуманной им самим историей об «участии в большевистском подполье» ухитрился добиться должности аж начальника Батайской милиции. Вряд ли это было так уж мудрено, учитывая в каких условиях формировался кадровый состав первых месяцев советской власти в Ростове и кто шел в милицию.  

Источник: pasha-sevkav.ru

Отметим Васькину дальновидность: он не рискнул «светить» в Ростове, где его могли опознать по старым подвигам, да и вывести на чистую воду липовую версию о «подполье». Село Батайское с крупной железнодорожной станцией во время Гражданской войны оказалось на линии разграничения между оккупировавшими Ростов германцами и вытесненными за Дон красными (а затем и белыми). То есть основной поток беженцев различных войн осел именно тут. Село большое, наводненное чужаками. Мало кто кого знает. Естественно, что и о новом начальнике милиции ни слуху ни духу. 

Это очень помогло Бессмертному, собравшему в свой отдел старых корешей и установившему в Батайском «личный налоговый режим». Безмотивные аресты и бессудные расправы вынудили обывателей выкупать своих арестованных родственников и платить лично главному милиционеру за любой существующий в селе промысел. Жалобы на беспредел «бессмертных» дошли до ДонЧК, которая как раз вела собственную «войну» с милицейским начальством Донкома и Донисполкома (как раз ее жертвой предположительно пал Станислав Невойт). Был выдан ордер на арест начальника Батайской милиции. Прибывшие для ареста чекисты попали на разудалую пьянку «бессмертных» после очередного удачного «шмона буржуйского элемента».

Тем не менее Ваське Бессмертному с помощью старых связей удалось вырваться из рук ДонЧК и скрыться в Койсуге. Год он собирался с силами, а весной 1922 года сколотил банду из бывших урок-подчиненных по батайской милиции – Степана Железняка, Васьки Евтушенко («Шинкарь»), Мишки Нотия («Ленчевский»), Федьки Чеботарева («Дикарь»), и др. 

Народ был злой и отчаянный. Для каждого из них лишение такой синекуры, как ментовская «крыша», было лютым оскорблением, которое просто вопило к отмщению. А мстить можно было только наиболее известным уркам способом – разбойными нападениями на абсолютно невинных людей.

Чекисты. 1920. Источник: kuban.kp.ru 

Налеты налетам рознь. В ростовской «вентерюшной практике» были разные бандиты – и чисто меркантильные, и рациональные, и «политические», и «романтические», и угрюмо-кровавые. Но откровенных садистов-кровопийц среди них единицы. Как раз шайка Васьки Бессмертного, названная им по где-то вычитанному в газетных историях репортерскому штампу «Степные дьяволы» (банды с этим названием действовали на Кубани, в Центральной России, в Поволжье и т. д.), из их числа. Она отличалась крайней мобильностью (все были конные), широким охватом деятельности (почти все районы Ростовского округа), использованием чисто махновских принципов маскировки – после «дела» ватага рассыпалась по дальним хуторам и отсиживалась там, пока гонец от Бессмертного не привезет «сбор по тревоге». При этом свидетелей преступлений «бессмертные» в живых не оставляли, что сильно затрудняло ДОУР поиск бандитов. 

Деяния банды настолько потрясли главу ДОУР Ивана Художникова, что тот лично взялся за перо и написал про них леденящую душу заметку в газету. Особо поражали гекатомбы жертв и ничем не объяснимая крайняя жестокость способов убийств.

5 марта 1922 года «Степные дьяволы» сразу взяли быка за рога – налет на болгарских рабочих 1-й Батайской трудовой артели привел к убийству сразу восемнадцати человек. Заведующего гвоздями прибили к воротам амбара. Вывезли 388 пудов пшеницы, забрали семена, содрали одежду с трупов. Кража пшеницы в разгар голода на Дону объяснима, но непонятно, зачем следовало устраивать целый геноцид среди людей, первый раз в жизни в глаза увидевших бандитов. 

Затем последовали убийство семьи Белоусовых в Койсуге, там же – двух крестьянок, заведующего батайским земотделом и т. д.

К лету в банде было уже два десятка конных лиходеев, собиравшихся в условленном месте по сигналу и исчезавших после дела на дальних хуторах в районе Чалтырь-Койсуг-Батайск-Кущевка-Степная.

Очередная гекатомба последовал в ночь на 21 сентября. В пяти верстах от Ростова по Чалтырскому шляху остановился на ночь обоз с переселенцами из Сибири. Три семьи, восемнадцать человек со скотиной. Трое  мужчин, пять женщин, десять детей от полутора до пяти лет. 

Переселенцы. 1923. Источник: kraslib.ru

В ночи нагрянула банда. Топорами порубили мужиков, ножами покромсали баб, детей душили веревками. Трупы в звериной ярости подвешивали на дышлах телег. В темноте сумели скрыться пятеро старших мальцов. Они и поведали о ночных упырях. 

После этого Художников в газете «Советский Юг» слал анафемы живоглотам: «Проклятие убийцам! Где же логика и здравый смысл?!! Что вы этим хотели доказать? Неужели у вас не дрогнула рука с занесенным мечом над невинными существами?».

Логики не было, ее там просто не существовало. В шайке Васьки Бессмертного, видимо, подобрался народ, для которого кровь любого существа ценилась не выше водицы из грязной лужи. Массовость жертв не пугала, а лишь раззадоривала.

Милицейские засады тоже ничего не давали – днем налетчики превращались в примерных хуторян. Напротив, им удавалось даже вырезать сами засады – под станцией Степная были убиты милиционер Польских и два бойца всевобуча Вертен и Олейников.

18 ноября на Большой Чалтырской дороге в 2,5 верстах от села Генеральское остановили несколько подвод с девятью крестьянами из Больших Салов, возвращавшихся с базара. С ними поступили традиционно: детей удавили бечевками, мужиков порубали, баб забили прикладами. 

ДОУР пошел на отчаянный шаг – устроил масштабную облаву с привлечением воинских частей. 24 ноября в сети оперативников наконец попал Лешка Коваленко, «разведчик» банды. Он сдал место сбора части шайки. Через день в лощине за Койсугом взяли Серикова («Скубка»), Книжиченко, Симерко, Луганского, Михайличенко. Обилие украинских фамилий натолкнуло Художникова на мысль обшарить населенную выходцами из Малороссии слободу Койсуг. 

Источник: ru.bidspirit.com

6 декабря там взяли Степку Железняка и притоносодержателя Фоменко с женой. 8 декабря там же в засаду попали Чеботарев, Нотий и Евтушенко. На окраине Батайской в бахчах подстрелили подручного атамана Петьку Синицу. 

Васька был в панике, он бегал от хутора к хутору, но от него шарахались, как от чумы – слишком добрую славу по себе он оставил. Его никто не хотел приютить. 9 февраля 1923 года главный «дьявол» вернулся в Койсуг, но угодил в засаду во дворе Бедникова и был убит молодым ЧОНовцем. На хуторе Чубуряк в тот же день взяли Сыроватского с тремя лошадьми, а на станции Степная повязали большую часть деморализованной банды – одиннадцать «дьяволят» при девяти измотанных лошадях. Остатки шайки прятались по степям еще пять месяцев, пока 18-19 июля их не изловила конная сотня комиссара Бричкина. На чем донская «дьволиада» завершилась.