Пальцы веером, сопли пузырями

В серпентарии бакланы не канают 

Уголовный жаргон в постперестроечный период обогатил нашу родную речь множеством новых слов и выражений: «лох», «накосячить», «беспредел», «рамсы попутать», «кинуть», «сходняк», «разборки». До середины 1980-х годов подавляющее большинство россиян понятия не имели, что они значат. Сейчас подобная лексика встречается даже в речах политиков. И это я так, по верхам пробежался. 

Недавно обойма красочных жаргонных выражений пополнилась аббревиатурой А.У.Е. Уверен, большинство читающих эти строки уже могут самостоятельно расшифровать это сокращение: «Арестантский Уклад Един» или «Арестантско-Уркаганское Единство». Но как получилось, что А.У.Е. неожиданно выскочило невесть откуда, как черт из табакерки, и мгновенно оказалось у всех на слуху?



Как специалист по криминальной субкультуре с аббревиатурой А.У.Е. я познакомился в 2009 году. До этого, как и мои знакомые, прошедшие Крым, Рым, Колыму и Нарым, я слыхом не слыхивал ни о каких «арестантских единствах». Однако движение А.У.Е. возникло раньше, примерно в начале 2000-х. Правда, на «крытках» и на зонах оно популярностью не пользовалось. Три жуткие буквы были известны в основном на воле, среди «гопников» (уличных хулиганов, «бакланов», к которым «благородный» преступный мир относится с пренебрежением).

Вот что написал на моем интернет-сайте один из пользователей в 2010 году: «А.У.Е. - бессмысленный набор букв, используемый мелкоуголовной быдлятиной для придания себе типа авторитета в общении между собой».

Его поддержал бывший «сиделец», который заметил: «Я года через полтора начал это понимать. В лагере все эти а.у.е. через пару-тройку месяцев отскакивают, а в строгих хатах в СИЗО не употребляются между собой. Всякие там положенцы и прочее пишут данные аббревиатуры в прогонах (поддержка имиджа). Выйдя на свободу и встречая зазаборных «вершителей судеб» не перестаю удивляться произошедшей метаморфозе: на воле 85% блатного мира – шелупень, асоциальное быдло, которое просит при встрече 20 рублей на пиво. Пишу эти строки не от обиды. Сам, начиная с СИЗО и заканчивая звонком в лагере, двигался под черным флагом. Просто проанализировал 4,5 года, проведенные в серпентарии». Под «серпентарием» (змеепитомником) автор имел в виду места лишения свободы.

Такое же мнение высказывали позднее практически все мои собеседники, знакомые с уголовным и арестантским миром России. 
 

 «По диким степям Забайкалья»

Но если субкультуру «АУЕвших» малолеток не приняло «благородное шпанское братство», то откуда «много шума из ничего»? В конце концов, «гопники» и их наклонности давно у всех на слуху и являются объектом насмешек. А тут – тревога, истерика и паника.

Для начала вспомним, когда вся эта истерия проявилась. Вовсе не в начале второго тысячелетия, когда зародилось «арестантско-уркаганское единство». В конце 2015 года группа воспитанников из коррекционного интерната в городе Хилок Забайкальского края напала на полицейский участок. Журналисты сообщили, что «толпа из двадцати человек разгромила отделение милиции», чтобы освободить пьяного подростка, задержанного на уроке. На самом деле в сводке  речь шла о шести хулиганах, которые «кидали в участок камни, оторвали вывеску и били ею по полицейской машине».

Помимо этого, в том же Забайкалье несколько жителей поселка Новопавловка крепко поколотили нескольких «ауевших» учеников местной школы №17, которые вымогали с младших школьников деньги «на общак». По факту самосуда было возбуждено уголовное дело. Хотя по-человечески мужиков можно понять. Кстати, пострадавшие отомстили: подожгли дом одного из «карателей».

Граффити в городе Фурманове. Источник: kstati.news 

В марте 2016 года канал «Россия 24» показал спецрепортаж корреспондента Алексея Симахина под броским названием «Забайкальская каморра». Журналист сравнил А.У.Е. с неаполитанской мафией. Репортаж крепко встряхнул чиновников от правоохраны. Пресс-секретарь УМВД России по Забайкальскому краю Лариса Иванова в комментарии пояснила, что движения АУЕ нет, «потому что нет лидера, нет организатора, нет какой-то финансовой поддержки, никакого устава». На самом деле молодежная субкультура вовсе не требует никаких лидеров, устава и поддержки. Это идеология. Готы, толкиенисты, сатанисты и прочие действуют по велению души или по собственной дури (что зачастую одно и то же).

После громкого телевизионного репортажа по местам боевой криминальной славы отправилась комиссия Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ и Союза добровольцев России. Возглавила ее секретарь Совета Яна Лантратова. Из дальнего путешествия правозащитники вернулись в состоянии глубокого шока. В декабре 2016-го Лантратова на заседании у Владимира Путина попросила президента помочь в борьбе с подростковым криминальным движением А.У.Е. В своем выступлении она пояснила:

– Что это такое? Это в тюрьме сидит человек и у него есть свои смотрящие на воле. Они связываются, в том числе, с детьми и подростками в социальных учреждениях и устанавливают свои порядки, и детей, и подростков заставляют сдавать на так называемый «общак» для зоны. Если ребенок не может сдать деньги или не может украсть и совершить какое-то преступление, он переходит в разряд «опущенных»: у него отдельная парта, отдельная посуда, над ним можно издеваться и его можно насиловать.

Чтобы достать денег, ребенок должен украсть, отобрать – в общем, совершить преступление. В итоге попадает в детскую колонию или спецшколу. Отбыв срок, возвращается обратно, например, в детский дом-интернат. Там становится смотрящим и насаждает криминальную субкультуру среди детей. А по новому закону об образовании дети из детских домов и интернатов ходят вместе с обычными детьми в обычные школы. И мы видим, как эта криминальная субкультура, или другими словами ее можно назвать – молодежная политика криминального мира, попадает в обычные школы.

Яна Валерьевна Лантратова. Источник: youtube.com 

Родители пожаловались правозащитникам на то, что их дети идут утром в школу, а оказываются на «явочных» квартирах, где их пичкают алкоголем и наркотиками. И они обязаны вписаться в эту криминальную субкультуру, чтобы не стать «опущенными». Так эта процедура и называется – «вписки». Причем Лантратова подчеркнула: речь идет о детях 11-14 лет. Она же сообщила, что в интернете существует множество групп, в которых пропагандируются криминальные понятия и ценности. Они собирают от 85 тысяч до 800 тысяч подростков.

«За этим стоят очень большие деньги и заинтересованные люди», – заявила правозащитница и сделала вывод: криминальная субкультура становится проблемой национальной безопасности.
 

Страшно, но не жуть

Вообще-то правозащита и СМИ слишком поздно задергались. Еще в сентябре 2010 года в Белореченской воспитательной колонии Краснодарского края вспыхнули беспорядки, спровоцированные выкриком «АУЕ». Я видел подобный бунт когда-то в Азовской ВТК. Очень впечатляет.

Летом 2014 года на озере Арахлей под Читой (столица Забайкалья) владелец автомобиля поймал подростка-«салонника» (крадуна из авто). Подоспели двое полицейских, стали надевать на задержанного наручники. Воришка завопил: «АУЕ! Ворам свободу!». «Прибежали около десяти человек, попытались напасть на меня и напарника. Мне пришлось стрелять в воздух, чтобы нападавшие успокоились, и вызывать ОМОН», – вспоминал один из полицейских. Нападавшие оказались молодыми людьми 21-23 лет, причислявшими себя к движению А.У.Е. То есть все более серьезно, чем «школьное хулиганство».

С этого времени в читинских СМИ стали появляться тревожные упоминания об А.У.Е. В октябре 2014 года прокуратура Забайкалья сообщала, что в Чите и районах края группировки подростков 14-18 лет из неблагополучных семей насаждают уголовное мировоззрение в профессиональных училищах, школах, интернатах края. Это и поборы, и избиения, и даже изнасилование непокорных. По словам прокурора Евгения Синельникова, АУЕ «активно пропагандирует свои ценности, понятия и модели поведения как в реальной жизни, так и на просторах интернета».

Артефакт АУЕ - воровской прогон. Источник: Прайм Крайм

Но если все так критично, почему лет десять никто, кроме забайкальцев, этой проблемы в упор не видел?

Ответ достаточно очевиден.Да потому, что именно в Забайкалье дело зашло слишком далеко. В крае до предела обострились социальные и экономические проблемы: низкие зарплаты, безработица, безнадзорность подростков, отсутствие жизненных перспектив для молодежи. Идет возврат к ситуации «лихих 90-х», когда во многих школах считалось позорным читать книги, «слишком умных» травили одноклассники. Многие ребята мечтали стать бандитами. 

С начала 2000-х российское общество начало выздоравливать, блатной дурман стал рассеиваться. Вернулась тяга к образованию, возникли перспективы хорошей работы и т.д. Преступность резко снизилась, в том числе и детская. Так обстояло дело еще недавно, в 2014-2015 годах. Сейчас формально тоже фиксируется снижение преступности среди       несовершеннолетних. В прошлом году была даже обнародована радостная статистика, согласно которой за десять лет количество преступлений, которые совершили дети и подростки, снизилось втрое: в 2008-м – 84 098, в 2018-м – 29 397. Как заявил экс-президент Российской криминологической ассоциации Игорь Сундиев, это связано с улучшением экономической ситуации в стране и активной профилактической работой среди молодежи.

Правда, многие оппозиционные депутаты, узнав об этой новости, задали вопрос: на какой планете живут подобные «счетоводы»?

Но давайте на минуточку поверим представленным данным. Даже они не создают радужной картины. Каксообщила в марте 2019 года уполномоченный при президенте по правам ребенка Анна Кузнецова, «на фоне общего снижения преступности несовершеннолетних, к сожалению, отмечается рост числа преступленийв группе 14-15 лет. Это называется омоложением преступности. А еще более чем на 5% увеличилось число тяжких преступлений, совершенных несовершеннолетними». По словам Кузнецовой, каждый пятый ребенок, совершивший преступление, уже попадал в сферу внимания органов правопорядка. То есть мы имеем дело с рецидивными преступлениями. Замечу: Забайкальский край, как и ряд других регионов, выламывается из общей картины снижения преступности. В 2017 году здесь выросла преступность несовершеннолетних по отношению к общему числу преступлений (7,2%), а в 2018 году он составил уже 7,4%. Речь идет лишь о выявленных преступлениях. А сколько еще скрытых (латентных)…



Но связано ли ухудшение ситуации с «арестантско-уркаганским единством»? 

Как мы убедились, Яна Лантратова считает, что связано. Но я бы не спешил ей верить. Отечественные правозащитники вообще склонны раздувать проблемы и рисовать ужастики. Насчитали же они в России от 5 до 7 миллионов «беспризорников»! На деле оказалось – чушь собачья. Те, кто хоть немного знаком с интернетом, могут легко понять, что «множество» криминальных групп А.У.Е. в 800 тысяч человек– это бред. Чтобы в нашем Отечестве появилось столько детей и подростков, народ должен забросить все дела и срочно размножаться со скоростью кроликов.

Но проблема-то есть! И криминализация молодежи, и беспризорность, а чаще безнадзорность ребят. Да и в сетях действительно немало групп с уклоном в блатную романтику. Однако нас ведь пытаются убедить в другом. Дескать, криминальный мир России целенаправленно внедряет свою идеологию среди подростков по всей России. 

Ребята, ну не чудите. 
 

Безусловно, отдельные уголовные сообщества готовят для себя бойцов и достойную смену. Вспомним дальневосточного авторитета Джема (Евгения Васина), у которого была сеть «оздоровительных клубов», откуда он черпал пополнение. Есть и другие подобные клубы и секции, но они преследуют чисто практическую цель в рамках конкретной группировки. И уж точно не занимаются созданием «Всероссийского молодежного криминала». Просто некогда и незачем.

То, что Лантратова высасывает «страшилки» из пальца, очевидно далее по тем картинкам, которые она рисует. Они взяты из дешевых боевиков и сериалов. «В тюрьме сидит человек и у него есть свои смотрящие на воле». А почему, собственно, этот таинственный человек должен сидеть именно в тюрьме? Он что, на воле то же самое не может делать? Да большинство воров и «авторитетов» на свободе спокойно (или беспокойно) живут. Но ведь  «в тюрьме» звучит страшнее! 

Я вовсе не успокаиваю взбудораженную общественность. Лантратова с добровольцами сделали очень важное дело. Они привлекли общественное внимание к бедственному положению ребят и в школах, и в детских домах. От рассказов правозащитников волосы дыбом встают:

– Маленький мальчик, который хотел кушать, украл банан, его в качестве наказания преподаватель посадила в железную клетку, потом ребенка посадила в мешок и вынесла на ночь в лес. Ребенка вернули в интернат, мальчишку переодели в женскую одежду и избивали всем интернатом. А после другим детям в качестве наказания обжигали руки железными утюжками, наливали горячий суп в руки друг друга и заставляли есть. 

Не слабо? Только совершали все это не какие-то криминальные лидеры, а… воспитатели детских домов. 
 

«Мне нужен труп, я выбрал вас»

Но благой порыв детолюбивых радетелей за правду обернулся и другой стороной. Я не случайно подчеркивал с самого начала: до поездки правозащитников в Забайкалье аббревиатура А.У.Е. была не слишком известна в целом по стране. Ни в школах, ни в детсадах, ни в санаториях, ни даже в подворотнях. Зато после спецрепортажа на «России 24» («Забайкальская каморра») и волны, которую подняла Лантратова со товарищи, популярность «арестантско-уголовного единства» возросла в десятки, если не в сотни раз по всей стране. Меня как специалиста в области российской криминальной субкультуры задергали по различным телеканалам, радиостанциям, интернет-сайтам, «бумажным» СМИ, и до сих пор эта буря до конца не утихла. 

И что в результате? Да то, что теперь ко мне уже стали обращаться родители ростовских школьников. Папы и мамы просят помочь, защитить ребят от увлечения «АУЕшной романтикой». Причем все как один утверждают: проблема возникла только в последнее время. По счастью, встревоженные родители поясняют, что, как правило, в донской столице это гопническое увлечение не пустило еще корни как следует. Как правило, в классе мало проповедников блатных устоев – от силы один-два. Но ведь лиха беда начало.

Простой пример. После истерик 2016-2017 годов атмосфера паники вокруг А.У.Е. стала постепенно развеиваться. Как вдруг новая беда:юные «мафиози» из клана А.У.Е. объявились уже в Санкт-Петербурге, культурной столице России.Банда из двух десятков подростков 24 августа 2018 года устроила побоище в Таврическом саду, где злобная мочалка гонялась за грязнулей из «Мойдодыра». 

Малолетние хулиганы оказались страшнее, чем зверская мочалка. Избивали всех подряд – и чистых, и нечистых. Кому-то сломали челюсть, кому-то – нос, избили пожилую женщину, разгромили киоск. Когда разгулявшуюся «гопоту» задержали, выяснилось, что шайка-лейка причисляет себя к движению А.У.Е. Более того,еще в августе 2017-го на них было заведено уголовное дело за разбои и грабежи. Но мерой пресечения суд избрал… домашний арест.Как раз находясь под арестом, ребятишки решили «гульнуть» по саду. Причем двое носили спецбраслеты, которые подавали в полицию сигнал о том, что «окольцованный» подросток нарушил правила содержания под арестом.



Конечно, подражание «блатным» для малолеток – дело не новое. Но одно дело ходить «на мурмулях» и приветствовать друг друга пожеланием «фарту, удачи и лоха побогаче». И совсем другое - толпой нападать на слабых, выбивать челюсти, проламывать черепа, забивать ногами безответных «ботаников». Может, и впрямь злые уркаганы готовят «криминальный интернационал молодежи» и соответственно обучают? Начали с традиционного каторжанского края: Шилка, Нерчинск, Акатуй. И вдруг – Эрмитаж, Медный Всадник, Русский музей. 

Увы, с Петербургом-Ленинградом как раз все вполне логично. Этот город всегда был крупнейшим центром преступности. Когда к началу ХХ века в России расцвело хулиганство, его возглавила питерская шпана. «Роща», «Гайда», колповские, фризовские, сампсоньевские, васинские (с Васьки – Васильевского острова), гаванские резали, грабили, избивали обывателей и друг друга. При советской власти центром хулиганства стала Лиговка. «Количество гопников измеряется в лигах», – гласила поговорка. Так что даже если Питер – культурная столица, то культура здесь разная.

И все же меня, как и многих других, тревожит проникновение АУЕшной субкультуры с востока на запад и юг страны. Я убежден: прямая вина за это лежит на чересчур инициативных «правозащитниках». Именно по их милости сифилитичная сыпь «арестантского уклада» перекинулась на центральную и южную Россию. Да-да, якобы борясь с нею, Лантратова и ее «добровольцы» выступили пропагандистами А.У.Е. Так случается нередко. Вспоминаю времена моего детства, начиная с 1964 года, когда мне было восемь лет, и до 1966-го. Почему именно этот период? Да потому, что в 1964-м на наших экранах появился французский комический боевик «Фантомас», в 1965-м – «Фантомас разбушевался», в 1966-м – «Фантомас против Скотланд-ярда». К нашей теме все три фильма имеют непосредственное отношение. Они имели среди пацанов ошеломительный успех, которого даже в страшном сне не могли представить руководители нашей киноиндустрии, закупая действительно замечательную трилогию. Тут же появились всевозможные записочки, надписи на партах типа: «Не ходите, дети, в класс, Ваш учитель – Фантомас!». Полыхали газеты, журналы, письма в почтовых ящиках, а хозяева среди пепла находили грозные предупреждения на клочках бумаги:

Мне нужен труп.
Я выбрал вас.
До скорой встречи. 
Фантомас.

В общем, повальное бедствие, сравнимое с бубонной чумой. В конце концов на третью серию фильма стали допускать только детей до 16 лет.



К чему это я? Да к тому, что нынешнее А.У.Е. – это «Фантомас» нашего времени. Яна Лантратова, подобно чиновникам советского кинопроката, скорее всего, невольно швырнула спичку в бочку с горючим. Было бы странно, если бы не последовало взрыва. 

И снова возвращаюсь к временам моего благословенного детства. Тогда были популярны плакаты с изображением испуганного ребенка и грозной надписью: «Спички – не игрушка!». И не случайно. Пожары из-за детской шалости с огнем случались очень часто. С детского сада мы заучивали строки Самуила Маршака:

Мать на рынок уходила,
Дочке Лене говорила:
«Печку, Леночка, не тронь.
Жжется, Леночка, огонь!»

…Приоткрыла дверцу Лена.
Соскочил огонь с полена,
Перед печкой выжег пол,
Влез по скатерти на стол,

Побежал по стульям с треском,
Вверх пополз по занавескам,
Стены дымом заволок,
Лижет пол и потолок.

Стало страшно бедной Лене.
Лена выбежала в сени,
Дверь закрыла за собой,
А огонь ревет: «Открой!»

Девочка Яна оказалась такой же безответственной, как и девочка Лена. Она выпустила огонь из печки, точно так же не задумываясь, к чему это приведет. Теперь этот огонь ревет и бушует. Пока еще он не разгулялся во всю свою дурную мощь. Надеюсь, что, если не подбрасывать поленьев, а тушить его, все может обойтись малыми жертвами. 

Хуже другое. «Правозащитники» ни в коем случае не обвиняют себя в том, что спровоцировали пожар. Нет, они ведь «подняли тревогу», они «обозначили проблему»! В том-то и беда, что такие деятели не умеют и не желают просчитывать последствия своих действий. Мне это напоминает дебаты Владимира Познера и Алексея Навального на телеканале «Дождь», Навальный обвинил Первый канал в «замалчивании общественно значимого события», а Познера обличал за то, что тот в знак протеста не ушел с телевидения. А что же за событие? Больная шизофренией узбечка работала няней в русской семье, а затем отрезала голову девочке, за которой ухаживала, и ходила с этой головой у метро, крича, что мстит русским за борьбу против ИГИЛ. 

Почему об этом не трубили все каналы? – шумел Навальный. – Это цензура, это нарушение нашего права на получение достоверной информации!

Познер возражал: да, преступление страшное, но смакование каждого случая подобного рода не есть распространение общественно значимых фактов. Иначе жизнь россиян превратилась бы в сплошной ужас. Нужно представлять, к чему может привести стремление поиграть на нервах публики. Не всегда ради популярности и рейтинга стоит на это идти. 

Тем более, где-то утрируя, где-то присочиняя, где-то домысливая. Ну что, из искры возгорелось пламя. Когда-то мы это уже проходили. Пожар чуть не выжег всю страну. Снова наступаем на те же грабли?