Время бешеных псов

Кушать подано! 

Начнем с далекой Франции. Как сообщила газета Le Figaro, во вторник 11 июня в тюрьме Алансон-Конде-сюр-Сарт (департамент Орн) заключенный внезапно напал на двух охранников и, угрожая самодельным ножом, взял их в заложники. Если быть совсем точными, в плену у арестанта оказался курсант, который проходил стажировку в учреждении, и его более опытный руководитель. Уголовник потребовал перевести его в другую тюрьму, поближе к семье. 

Но прежде чем перейти к подробностям, несколько слов скажем о знаменитой французской «крытке». 

Тюрьма Конде-сюр-Сарт – одно из двух самых суровых пенитенциарных заведений Франции. Первых своих узников она приняла в 2013 году. Здесь содержатся особо опасные преступники, приговоренные к длительным срокам заключения. Тюрьма рассчитана на двести пятьдесят человек, но на сегодня в камерах содержатся чуть больше ста заключенных, наблюдение за которыми осуществляют двести десять надзирателей, не считая гражданского персонала. Видеонаблюдение ведется с помощью четырехсот камер. Высота внешней ограды тюрьмы – двенадцать метров, имеется четыре вышки.

Такие строгости связаны с тем, что в значительной мереАлансон-Конде-сюр-Сарт – «крытка», предназначенная для изоляции террористов, прежде всего для радикальных исламистов, которых во французской стороне пруд пруди. Так что свободные камеры долго пустовать не будут.

Отчаянный «сиделец» (имя его пока не разглашается), как сообщили французские СМИ, отбывал длительный срок как раз за крайние исламистские взгляды (не путать с исламом). Список преступлений нападавшего впечатляет: насилие, грабеж, изнасилование, убийство. Мало того, в тюрьме, где он содержался прежде, этот заключенный уже нападал на надзирателей, за что получил «довесок» к сроку и был переведен на более строгий режим. Кроме того, он страдает серьезными психическими расстройствами и проходил курс лечения в тюремной клинике.

И как же случилось, что арестант со «сдвигом по фазе» сумел снова успешно нейтрализовать охрану? Ведь, если верить сотрудникам французского минюста, заключенные, поступающие тюрьму, сначала четыре месяца содержатся в карантине, а затем по результатам наблюдения и оценки поведения их переводят или на участок для особо опасных «пассажиров», или в обычную камеру. А вот поди ж ты, недосмотрели.

Как рассказал член профсоюза надзирателей Фредерик Эко, инцидент произошел во время ужина заключенных, когда курсант и его наставник разносили еду. «Преступник воспользовался их невнимательностью», – пояснил Эко. Заметим, что в тюрьме Конде-сюр-Сарт надзиратели, даже раздавая пищу, ходят в шлемах и защитных комбинезонах, таких же как в подразделениях полицейского спецназа. То есть те, кто разрабатывал эти правила, прекрасно знали, с кем придется иметь дело сотрудникам. 

Впрочем, на сей раз все обошлось. В министерстве юстиции Франции был сформирован кризисный центр, и после долгих переговоров с напавшим заложников удалось освободить.

Французские грабли строгого режима

Почему я сделал оговорку «на сей раз»? Да потому, что подобное происшествие в Конде-сюр-Сарт уже имело место, причем совсем недавно. 5 марта этого года 28-летний рецидивист Микаэль Шьоло (другое написание – Чиоло), за плечами которого кражи, ограбления и убийство 80-летнего железнодорожника, бывшего узника нацистских концлагерей, около 10 часов утра в комнате свиданий внезапно напал на двух тюремных надзирателей и тяжело ранил обоих. 

Преступление Микаэль совершил на религиозной почве. Вообще-то долгое время он был обычным уголовником. Как говорится, убил, выпил – в тюрьму. Но, отбывая очередной срок, французский уркаган под влиянием сокамерников-исламистов стал «правоверным мусульманином». Это не помешало ему вместе с подельником убить старика из-за трехсот евро, за что Шьоло получил тридцать лет лишения свободы.

Исламистские взгляды сочетались у заключенного с нацистскими идеями. Он коллекционировал плакаты с изображением Адольфа Гитлера и часто «зиговал»: приветствовал приятелей, вскидывая вверх вытянутую руку. 

Несколько месяцев Шьоло, отрастивший бороду и ходивший в тюбетейке, содержался в одной камере с Шерифом Шекаттом, который позже, в 2018 году, устроил теракт на Рождественском базаре в Страсбурге, застрелив трех человек. Этот террорист завершил воспитание «исламского воина». Правда, затем и самого Шекатта пристрелили, как собаку. 

После этого Микаэль совсем «двинулся» и решил отомстить за своего учителя. К тому времени он познакомился с Хананой – фанатичной исламисткой, которая была старше Микаэля на шесть лет. Ханана пронесла в комнату свиданий два керамических ножа, поэтому металлодетекторы не сработали. Шьоло набросился с ножами на надзирателей, нанес обоим тяжелые ранения.Один из тюремщиков был ранен в грудную клетку, второй – в лицо. Затем террорист вместе с подругой забаррикадировался в комнате свиданий. Переговоры с ними длились десять часов, а затем спецназ Национальной полиции (РАИД) и отряд быстрого реагирования Пенитенциарной администрации (ЭРИС) пошли на штурм. Шьоло был ранен, Ханана тоже поймала пулю, но ей повезло меньше – она скончалась.

«Бузу» гасили серной кислотой

И все-таки стоит ли нам так подробно смаковать подробности чужеземных «сабантуев» за «колючкой»? Не лучше ль на себя, кума, оборотиться, как сказывал дедушка Крылов. Так ведь для того мы с Франции начали, чтобы потом оборотиться на себя. И вот тут боюсь огорчить критиков отечественной тюремной системы. Как раз в России дела обстоят намного лучше, чем на родине Дюма, Мопассана и прочих Бальзаков. 

Чтобы не быть голословными, обратимся к примерам.

Захват заложников за «колючкой» – симптом того, что уголовно-исполнительная система находится на грани краха, свидетельство безответственности и некомпетентности власти. Это касается любой страны – что Франции, что России, что Папуа Новой Гвинеи.

Не так страшны даже массовые акции неповиновения, вскрытие вен, бунты «сидельцев». Они являются либо следствием «ментовского беспредела», либо результатом деятельности воров и «авторитетов», которые поднимают зоны, чтобы достичь определенных личных целей. И то и другое вполне решаемо на местном уровне. 

А захват – дело рук исключительно отморозков, которые серьезно надеются на то, что дело у них выгорит. Это попытка выдвинуть ультиматум одиночек власти и государству с твердым убеждением, что власть уступит. Это вызов обществу. 

Подобные уроки наша страна уже проходила. Основная волна захватов заложников приходится на 1990-е годы, когда в местах лишения свободы шел процесс гуманизации, то есть смягчения режима. Само по себе дело нужное, но оно родило у многих «сидельцев» соблазн испытать систему наказаний на прочность. Подобного вала нападений на сотрудников тюрем и СИЗО Россия досель не знала. Статистика до сих пор не обнародована, но количество этих преступлений перевалило за сотню. 

Волна захватов не обошла стороной и Ростовскую область.

В ростовском СИЗО-1, «Богатяновском централе», такие случаи произошли в 1993 году. 

Вспоминает тогдашний начальник следственного изолятора Петр Иванович Названов:

- Мужчины в то время неохотно шли работать контролерами, это считалось непрестижным, на эти должности набрали женщин. Двое матерых уголовников во время прогулки захватили двух женщин. Приставив заточку к горлу одной из них, стали требовать транспорт, деньги, наркотики.

 Пенитенциарного спецназа, обученного действиям в условиях тесных коридоров и камер, тогда еще не было. Снайперскую винтовку взял в руки полковник Б. из управления внутренних войск. Названов бросил бандиту пачку сигарет, и когда тот наклонился, чтобы подобрать пачку, снайпер ранил его в руку. Затем дело завершила группа захвата. Заложницы остались живы, но им пришлось пройти длительную реабилитацию. 

 
Второй захват также относится к 1993 году. Под «заточкой» уголовника опять оказалась женщина-контролер. На сей раз долгих переговоров не потребовалось, сотрудники СИЗО ворвались и скрутили «борзого» негодяя. Однако после этого женщин не стали брать надзирателями.

Через несколько лет захват произошел в батайской колонии строгого режима № 15. В обмен на заложников предложил себя тогдашний заместитель начальника областной службы исполнительных дел (аналог нынешней ФСИН) Юрий Пшеничный. Все обошлось без жертв. 

Наконец, чуть позже, в 1996 году, на территории ростовской колонии строгого режима № 2 один осужденный захватил в заложники другого и держал под заточкой у входа в помещение отряда. Сотрудник оперативной службы влез на крышу с баллоном, в котором, как он предполагал, была вода, и вылил ее на голову преступника, чтобы ошарашить его и дать возможность бойцам СОБРа обезвредить нападавшего. Но в баллоне оказалась серная кислота. Арестант погиб. Второй тут же сдался.

Все это вынудило руководителей уголовно-исполнительной системы снять несколько учебных фильмов и проводить постоянные учения по освобождению заложников. В результате к концу 90-х годов волну захватов удалось сбить. Однако ненадолго. 

Черный день «Белого лебедя»

Победа над «отморозками» далась непросто и оплачена жертвами. 

В 1992 году захват заложников произошел в Соликамском едином помещении камерного типа (ЕПКТ), который в уголовном мире печально известен как «Белый лебедь». Именно туда свозят «авторитетов» из всех колоний, чтобы сломать их и заставить отказаться от преступных традиций. Этот случай, пожалуй, можно назвать самым таинственным из всех. 

Напомним, что самая жуткая «крытка» Советского Союза возникла в 1980 году. Идею создания специальной тюрьмы для воров и уголовных «авторитетов» подал Василий Снырцев, позже получивший звание генерала за блестящее воплощение этой идеи в жизнь. Он и стал первым начальником «Белого лебедя». В августе 1992 года Снырцев с гордостью рапортовал, что «в течение всего времени существования в профилактическом центре не допущено ни одного преступления».А уже в ноябре того же года в «Белом лебеде» рвануло с такой силой, что грохот разнесся по всей стране. Рвануло в прямом и переносном смысле.

23 ноября 1992 года в кабинет начальника помещения камерного типа Голованова вошел осужденный Шафранов.

- Чего тебе? – спросил зэка офицер. Визит Шафранова у него беспокойства не вызвал: тот был бригадиром, так сказать, «твердо встал на путь исправления».

- Таранюка выпускай, – резко потребовал бригадир.

- Ты что, с ума сошел? – зло ответил офицер. – Сейчас рядом со своим приятелем сядешь!

Таранюк тоже был из активистов, он верховодил бригадой «чернушников» – арестантов, которые изготовляли различные поделки: нарды, шахматы, ручки, забавные фигурки, выкидные ножи и так далее. Но вот недавно его бросили в «бур» (помещение камерного типа) за какую-то провинность.

- А это ты видел? – и Шафранов показал офицеру гранату, из которой была выдернута чека. 

- Муляж… – неуверенно предположил Голованов. 

В ответ зэк бросил ему на стол металлическое кольцо.

Вскоре оба арестанта, вооруженные гранатами, захватили в заложники начальника транзитно-пересыльного пункта майора Игоря Мякишева и потребовали предоставить им машину для выезда из колонии. 

Это был один из первых захватов в стране, и Снырцев действовал по наитию. Он бросил бойцов на штурм, не слишком задумываясь о какой-то стратегии и тактике. В результате чего получил ранение Мякишев (у ног его разорвалась граната), погиб осужденный Таранюк. Шафранов, потерявший обе ступни, был позже расстрелян.

Но откуда же у «сидельцев» взялись гранаты? Выяснилось, что имело место предательство служебных интересов двумя офицерами «Белого лебедя» – командиром войскового подразделения, охранявшего ЕПКТ, подполковником О. Большаковым и начальником отделения боевой подготовки подполковником В. Юрьевым. Большаков передал осужденному Таранюку гранаты и боеприпасы, украденные Юрьевым на службе. И это в подразделении, которое славилось самой строгой изоляцией в стране.

Остается вопрос: что толкнуло осужденных на такой отчаянный шаг? Ведь они были неплохо пристроены, числились помощниками начальства. Увы, истинные причины трагедии до сих пор неизвестны. За что попал в ПКТ Таранюк? Что это вообще такое – ПКТ в «Белом лебеде», если для того, чтобы выручить приятеля, Шафранов решился штурмовать «бур» с гранатой в руке? Вообще о чудовищном режиме «Белого лебедя» ходят легенды. 

С началом 90-х годов во все инстанции хлынули потоки жалоб от арестантов учреждения АМ-244-6 (так на официальном языке называется соликамское ЕПКТ), причем часто писали люди, не имевшие корней в уголовном мире, «мужики». Писали о пережитом, о страшных испытаниях, о бесчеловечном отношении к арестантам. Волна жалоб была связана с верой в горбачевскую «гласность». 

Вот одно из таких писем, опубликованное газетой «Советская Россия»:

«Пишет вам осужденный Никулов Э. Д. Блеск кафеля и идеальная чистота на территории учреждения – это лишь внешний фон «Белого лебедя». Сколько людей они загнали в могилы, но кое-кто и жив остался чудом. Я проехал много пересылок и нахожусь в местах не столь отдаленных девятый год, но такого беспредела я не встречал. На этом «Белом лебеде» диктаторский режим. Люди страдают годами. В 50-градусный мороз раздевают их донага и загоняют в прогулочный дворик…».

Так что, возможно, захват в Соликамске действительно был актом отчаяния. 

Пенза: аномальная «зона»

Но особо на ниве захватов отличилась пензенская колония № 5. Первое такое ЧП здесь произошло 17 июня 1994 года. Двое отъявленных уголовников, чеченцы Рамзан Багатуров и Саид Бараев, ворвались в медсанчасть учреждения и захватили в заложники пятерых медиков – двоих мужчин и трех женщин. Арестантов, которые находились в этот момент на приеме, чеченцы выпустили через окно. 

Преступники потребовали предоставить им автобус до аэропорта и самолет в Чечню. Когда автобус загнали на территорию зоны, Багатуров внезапно передумал. Он заявил, что  на территории зоны должен приземлиться вертолет и оба осужденных улетят на нем. 

Когда в переговоры вступил глава местной кавказской диаспоры Магомед Карабышев, к окну подошел Рамзан Багатуров, и все увидели у него в руке гранату с выдернутой чекой. Преступник заявил, что таких гранат у него с подельником не меньше десятка. Как оказалось позже, чеченцы были вооружены шестью гранатами Ф-1; их пронес офицер, начальник технического отдела Алексей Жевлаков. 

Преступники вели себя вызывающе. Они заявили, что на воле у них есть сообщники.

- Вы доиграетесь, – зло заявил Багатуров. – Если через полчаса здесь не будет вертолета, наши люди в Пензе взорвут пассажирский поезд. Это будет на вашей совести.

Свой поступок арестанты объясняли тем, что их содержат в Сибири и не переводят в Чечню. Начальник УВД Пензы Александр Пронин предложил себя в обмен на женщин. Преступники не согласились. Они пригрозили, что в случае промедления начнут резать женщин, а их тела выбрасывать в окно. Стало ясно: без штурма не обойтись.

Операцию возглавил командир СОБРа майор Александр Сергеев. Он находился в отпуске, но посчитал невозможным, чтобы штурм проходил без него. Было решено, что несколько бойцов проникнут в здание санчасти через окно второго этажа, спустятся на первый и будут ждать, пока кто-то из преступников не выйдет в коридор. Тогда можно стрелять на поражение: даже если взорвется граната, никто из заложников не пострадает. Взрыв шокирует сообщника, и тогда будет несколько секунд для его нейтрализации. 

Примерно так все и произошло. В коридор вышел Богатуров. Но когда снайпер «снял» его, граната, выпавшая из руки, не взорвалась. Бараев почуял неладное, и когда Сергеев первым ворвался в кабинет, чеченец схватил одну из женщин, прикрывшись ею. Майор стрелять не решился: он ударил преступника прикладом в лицо. Тот пошатнулся, отпустил женщину и выронил гранату, которая упала как раз между ним и командиром СОБРа. До взрыва оставалось четыре секунды. Погибли бы все. И тогда Сергеев накрыл гранату своим телом. Посмертно ему было присвоено звание Героя России. Багатуров был застрелен, Бараев – смертельно ранен и позже скончался.

Спустя ровно четыре года, 17 июня 1998 года, в той же колонии осужденные Александр Шумелкин и Александр Павлов захватили вольнонаемных водителя и крановщика, с которыми вместе работали на территории колонии. Преступники заставили водителя протаранить на МАЗе с автокраном ворота зоны. Но оказывается, что выход на волю перекрывают еще одни ворота, а их уже успели заблокировать. Шумелкин и Павлов оказываются в мышеловке. 

- Откройте ворота! – заорал Шумелкин. – У меня бомба!

Он не врал, бомба действительно была: железная болванка в гипсе и фитиль. Не дождавшись исполнения своих требований, Шумелкин приставил заточку к шее водителя автокрана, угрожая убить его. Машина постоянно маневрировала, ездила по кругу, чтобы снайперы не смогли как следует прицелиться. Однако снайперы были выучены отменно. Один из них выбрал момент, когда водитель слегка наклонился, чтобы переключить коробку передач, и во время этой задержки секунд в пять Шумелкин поймал две пули. Ворвавшиеся спецназовцы мгновенно выкинули преступников на асфальт. Шумелкин получил смертельные ранения, Павлова пуля только слегка задела. Водитель пензенского автопредприятия был легко ранен. 

 
Но и на этом пензенская эпопея захватов не прекратилась. В октябре 2003 года в той же колонии ЯК 7\5 37-летний ингуш И. Опиев, отбывающий наказание за разбойное нападение, захватил и два часа удерживал в заложниках двух офицеров регионального управления исполнения наказаний и одного осужденного. Опиев угрожал взорвать себя и заложников и требовал связаться со штабом Масхадова. Террориста на этот раз обезвредили сотрудники УФСБ. 

В заложники рядами и колоннами

В течение трех лет продолжалось временное затишье. Однако в феврале 2006 года «отморозки» вновь подняли головы. В Екатеринбурге во дворе районного суда двое осужденных преступников захватили в заложники женщину-конвоира и потребовали отпустить еще девятнадцать арестованных. Милиции пришлось применить оружие. Один из преступников был убит, второй ранен и скончался позже в больнице. 

И это были только цветочки. 4 сентября того же года принесло всероссийскую сенсацию: в следственном изоляторе № 9 «Чагино» на юго-востоке Москвы трое осужденных напали на конвой и захватили пятнадцать заложников, включая начальника изолятора. Это самое массовое и дерзкое действо подобного типа. 

Нападение произошло во время прогулки, конвойников оглушили арматурой. Как выяснилось позже, двое арестантов были незадолго до этого осуждены на двадцать пять лет лишения свободы, третий получил девять лет. Все трое обвинялись в убийстве и нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. После нападения осужденные переоделись в форму пострадавших и проникли в административный корпус – трехэтажное кирпичное здание на территории СИЗО. Здесь преступники захватили троих сотрудников СИЗО, в том числе начальника изолятора Леонида Ногтича и его заместителя. Всего же, как уже упоминалось выше, в плен попали пятнадцать человек.

Лихая троица потребовала пересмотра их дел, поскольку, по их мнению, приговоры оказались неоправданно суровыми. Вскоре осужденных ожидало этапирование в места отбывания наказания, так что пришлось поторопиться.

Но и спецназ оказался торопливым. Многие бойцы прибыли в СИЗО прямо из дома на частных автомобилях или такси, по дороге переодеваясь в форму и бронежилеты. Правда, четыре часа ушло на переговоры, но зато штурм продолжался пятнадцать секунд. Эти секунды запомнятся отчаянным арестантам на всю оставшуюся жизнь.

Однако захват тремя башибузуками двух взводов сотрудников ФСИН – этот случай всех злее. Положим, нападение на конвой в тех условиях вряд ли могло вызвать удивление. Оружие инспекторам по надзору не выдается, а сами они чаще всего не отличались физическими кондициями (брали на эту должность всех, кто изъявит желание, и то вакансий хоть отбавляй). 

Но как уголовники смогли пройтись по всему СИЗО, как Беня Крик по Дерибасовской? В страшном сне невозможно было представить такого «рейда по тылам», который устроили осужденные Юрий Ситников, Алексей Пухтеев и Вадим Гурчков. Это ясно всякому, кто хотя бы раз побывал в чреве следственного изолятора. Система коридоров с решетчатыми дверьми, где на каждом отрезке должен дежурить отдельный инспектор по надзору, полностью исключает подобную возможность. Случиться это могло лишь там, где ответственность, дисциплина и отношение к служебным обязанностям хуже, чем в махновском Гуляй-Поле. Правда, руководство СИЗО оправдывалось тем, что между отрезком коридора, где произошло ЧП, и административным корпусом всего два перехода. Странно, почему кабинет начальника СИЗО вообще не разместили в арестантской «хате».

Учись у звездно-полосатых!

В этом смысле показателен опыт США, где захватов сотрудников тюрем практически не бывает. И это вполне понятно, учитывая отношение государства к пенитенциарной системе. Здесь надзиратель – должность высокооплачиваемая, их подбирают строго на конкурсной основе, поэтому ребята один в одного. К тому же и права у них совершенно иные. 



В свое время начальник Вязниковской колонии Кемеровской области Сергей Самойлов побывал с ознакомительной поездкой в американских тюрьмах. Он рассказал следующее:

«Американские осужденные прекрасно знают не только свои права, но и свои обязанности. Введено такое понятие, как «провокационное движение». В одной из тюрем я наблюдал непривычную для нас сцену. По коридору переводили группу заключенных. Один из них резко повернул голову в нашу сторону. Тут же сопровождающий группу сотрудник тюрьмы пустил в ход резиновую палку. Пострадавший никаких претензий не предъявил. А некоторых осужденных переводят по коридору в наручниках и кандалах.

В тюрьме на острове близ Нью-Йорка, где я тоже был, обитатели камеры подняли шум. В течение одной минуты группа работников тюрьмы навела порядок, опять-таки с применением спецсредств. К слову сказать: прокуратура там не имеет никакого отношения к контролю за федеральными тюрьмами.

Случаи захвата заложников абсолютно исключены. В случае захвата охрана тюрьмы будет применять оружие на поражение, даже если при этом могут случайно пострадать сами заложники. Осужденные об этом прекрасно осведомлены».

Надо сказать, что постепенно и в России обстановка начала меняться. До власти стала доходить простая истина: страна, которая экономит на тюрьмах и тюремщиках, не должна удивляться разгулу преступности не только на свободе, но и за «колючкой».

Не исключено, что теперь тем же скорбным путем придется пройти и Франции. Ну, как говорится, бархатной им дороги. 

Главное, чтобы мы снова не повторили ошибок прошлого.